Несостоявшаяся сваямвара Духшалы
После приключений Кришны и Арджуны нас отправили на несколько месяцев вперед в Ангу. Шикханди таки удалось
Но именно сейчас они занимались совсем не управлением, а как раз наоборот - выехали отдохнуть от него в какое-то очень красивое место на берегу реки в окрестностях столицы Анги Чампы. Мы посмотрели на джигитовку Шикханди – всё очень круто и даже с характерными нарушениями законов физики в стиле индийского кина. Карна эти трюки видел точно не в первый раз и уже знал, что там получилось отлично, а что так себе, и выкрикивал об этом Шикханди, но для непосвященного зрителя он там, по сути, всё время зрелищно летал над своей лихо скачущей лошадью. В какой-то момент Карна от него отвлекся, и Шикханди воспользовался этим - неожиданно подскочил к нему и забросил на лошадь. Да, сила мощного тела якши позволяла ему и такое, а конячка так вообще герой труда! Только Карна практически сразу спрыгнул с лошади и сказал, посмеявшись, что не ждать же ему, пока Шикханди сам его оттуда сбросит. Шикханди тоже спрыгнул на землю и ответил, что Карна вообще идеальная жертва подобных розыгрышей, ведь с ним невозможно перегнуть палку – если что, активируется его золотой панцирь.
К Шикханди подошла его очень взмыленная конячка, и он отвел ее туда, где стояла лошадь Карны – она уже хорошо знала Шикханди, и обе получили его внимание, ласку и прочее характерное мимими.
Карна в это время сел на травку и стал смотреть в сторону речки. Уже вечерело. Когда к нему присоединился Шикханди, Карна отметил, что, пожалуй, это самое красивое место из тех, что они видели, когда ездили по Анге и в Магадху, и странно, что они раньше здесь не бывали. Шикханди согласился, но сказал, что они же всегда по делам куда-то ездили, но вот пришло время, когда Шикханди уже больше нечего сказать Карне по поводу управления Ангой, а это значит… Тут генерал немного замялся, но все-таки закончил свою мысль – а это значит, что ему пора уже в самом скором времени уезжать отсюда служить в Хастинапур. Карна как-то задумался по поводу услышанного, а потом ответил, как ему жаль, что Шикханди не может здесь остаться и дальше командовать армией Анги – Карне будет его очень не хватать. Шикханди сказал, что и ему жаль уезжать… Тут он опять замялся, но продолжил, что с Ангой у него столько интересного связано – оказывается, грустно со всем этим прощаться… Карна подтвердил, что покидать дорогие места действительно грустно – как ему самому не хотелось оставлять родной Хастинапур, когда он уходил оттуда в Магадху. Шикханди на это не среагировал, а сказал, что если у Карны тут вдруг возникнут вопросы или проблемы с управлением, то он может без всякого стеснения писать ему в Хастинапур… да и не обязательно про проблемы… ему про Ангу будет всё интересно почитать… да и не обязательно про Ангу… а уж если Карна будет по каким-то делам в Хастинапуре или проездом, то Шикханди всегда счастлив видеть его своим гостем. Карна горячо поблагодарил его за желание помочь, за всё-всё-всё хорошее, что было здесь в Анге, за его внимание и снисхождение к радже-новичку; и, конечно, алаверды – тут для Шикханди открыты все двери в любое время.
Солнце уже садилось, и Карна обратил внимание, что вокруг стало еще прекраснее – закат действительно был обалденно красивый. Карна подал идею не возвращаться в город, а заночевать здесь – если тут такой замечательный закат, то какой же восход… они, конечно, ночевку не предполагали, но Карне так хотелось бы утром поклониться Сурье в таком чудесном месте. Вряд ли у кого-то Карна мог найти большее понимание в смысле желания почтить своего божественного покровителя, чем у Шикханди, и тот сказал, что если Карну устраивает здесь ночевать, как придется, то ему тоже – бывало, что он и не в таких условиях спал. Тут Карна отметил крутизну Шикханди в том плане, что какой же он тру-селф-мейд и как много ему уже удалось достичь в своей карьере, начав практически с нуля, а ведь генерал его намного младше, и сможет ли Карна через десять лет похвастаться чем-то подобным… Когда Карна уходил из Хастинапура, то Анга это же было что-то про руины с магадхским боевиком за каждым деревом, а теперь тут и правда все по последнему слову прогресса… Генерал прямо чудо сотворил – и всего-то за несколько лет… А уж как Карну поразило, что Шикханди всех заставил уважать себя в Магадхе, даже царя Джарасандху! Тут Шикханди сказал, что заставил не он, а Махадева – без поддержки Шивы ничего бы у него не получилось. А у Карны есть то, чего нет у Шикханди – элитное образование, и ничего не мешает ему за десять лет сделать из Анги
Но эти слова что-то совсем не воодушевили Карну – вообще они оба как-то заметно скисли после веселого лошадиного драйва в начале серии. Шикханди пошел к своему безотказному антидепрессанту – коням, а Карна потянулся к луку. Уже стемнело, и, видимо, недавнее упоминание его элитного образования подало ему идею, как отвлечься от каких-то своих грустных мыслей. Он сказал Шикханди, что сейчас покажет фокус – и мы снова увидели искусственное солнце, причем в этот раз в идеальном варианте без всяких стрёмных протуберанцев. Шикханди оценил и сказал, что он бы так никогда бы не научился – у него слишком беспокойный ум для таких чудес, но Карна возразил, что Парашурама с любым умом точно смог бы научить…
***
Теперь мы видим совсем глубокую ночь с луной и звездами – только Шикханди не спит, а всё грустит, глядя на спящего Карну. И музыку его пустили, но не самую лирическую, а умеренно-страстную; самая лирическая – это всегда, когда про Панчал, а самая страстная – это когда про месть.
Карна, кстати, мирно спал и в отсутствующий ус не дул – ну да совсем скоро совесть перестанет ему позволять такую роскошь.
***
Наступило утро – солнце взошло не так давно, но Карна уже успел сделать все ритуалы Сурье, которые хотел, и теперь сидел на самом берегу реки, смотрел на раскрывающиеся лотосы и грустил - конечно, со слезами в глазах, иначе это был бы не Карна. Фоном шла их с Кунти музыкальная тема, а в голове он перебирал свой немногочисленный золотой фонд приятных воспоминаний о любимой царице – как она в свой первый приезд искала глазами в толпе того лучника, который встретил ее в Хастинапуре лотосным дождем; как она смотрела на него, когда он уходил в Магадху, и как он тогда оказался у ее ног, а она погладила его по голове; как он подарил ей лотос во время переезда на дворцовую территорию. Потом пошло неприятное – как на этот лотос наступил Бхима; как Пандавы говорили ему, что он никто и ничего собой не представляет; как он заявил Кунти, что ее сын это его враг; и как Кунти сказала, что во дворце она готова быть ему матерью. Потом опять пошел золотой фонд, а потом опять слова Кунти, что он всегда может рассчитывать на нее, как на замену отсутствующей матери, и слезы в глазах потекли по щекам – поскольку ни на что, кроме благословений и материнского внимания он не может рассчитывать от Кунти, то и никаких принципиально новых ценных воспоминаний в золотом фонде никогда не появится.
Музыкальна тема сменилась унылой песней про сильную безнадежную любовь, которую невозможно забыть, и как судьба играет людьми – он не знает, что она его мать.
И снова он потянулся своему луку, но в этот раз не столько для того, чтобы отвлечься, а скорее перенести в лучное волшебство всю эту любовную драму. Мы опять увидели лотосный дождь, но с той большой разницей, что Карна был уже не мальчик-самоучка, а готовый ученик самого Парашурамы, и драма в душе была явно на порядки сильнее желания как-то проявить себя перед проезжающим мимо царем.
Звуки за его спиной заставили Карну вспомнить, что он же здесь не один – сзади спал Шикханди; логично, кстати – ночью он грустил над Карной, а теперь дрых, а Карна тогда крепко спал – и к восходу уже был готов почтить Сурью со всей преданностью. Лотосный дождь - скорее ливень - разбудил Шикханди. Хотя Карна и сидел у самой воды, а генерал спал все-таки подальше от берега, радиус действия там был такой огромный, что Шикханди чуть ли не в эпицентре оказался - так Карна жахнул по воде.
Карне, конечно, стало жутко неудобно, что он совершенно забыл про генерала, и не подумал, что своим выстрелом разбудит его. Тот вопросительно смотрел то на Карну, то на солнце, то на пойманный лотос в своей руке. Карна подошел и ничего лучше не придумал, как невнятно сказать, что это шутка – ну не всё же Шикханди сбрасывать его с лошади и выхватывать у него оружие в самые неожиданные моменты… но если тот еще хочет поспать, то пусть спит дальше, сколько хочет – он в Чампу не торопится. Шикханди перевел взгляд с цветка в руке на Карну и спросил, почему тот плакал. Этот вопрос застал Карну врасплох. Он еще более невнятно объяснил, что он не плакал – наверное, капли воды попали, когда он выстрелил в реку; и вообще он извиняется, что так глупо пошутил… перевод лотосов… Шикханди опять посмотрел на лотос в руке, потом на кучки цветов вокруг себя и немного сонно сказал, что вообще-то это не неудачная шутка, а очень приятное пробуждение, и по дороге в Чампу он заедет в их храм и оставит Шиве вот этот пойманный лотос. Карна, всё еще чувствуя вину и ругая себя в душе за эгоизм и невнимание, ответил, что, мол, один цветок это как-то слишком скромно для Махадевы, когда их тут столько насыпало – и пустил волшебную стрелу в землю около Шикханди, которая стала связывать лежащие лотосы. Вскоре в руке у Шикханди вместо цветка оказалась увесистая гирлянда из лотосов. Тут Шикханди проснулся окончательно и сказал, что спать он уже точно не будет, а быстренько почтит Сурью, и если Карна свое поклонение закончил, то они смогут вернуться в город.
***
Теперь Карна и Шикханди были уже в дороге, только не вместе – генерал пребывал в том нехарактерном для него состоянии задумчивости, которое мы видели в 28-й серии, когда она думала, как же ей дальше оставаться для всех принцем Панчала. Он отстал от Карны и смотрел на лотосную гирлянду перед его седлом
Только вскоре это прошло - Шикханди пустил лошадь в галоп и, перегоняя Карну, крикнул ему, что он же всё равно поедет в храм, а потом ему надо спешить в город, чтобы успеть до отправки почты в Хастинапур, так что до встречи во дворце. Карна тоже пустил лошадь в галоп и сказал, что он поедет в храм с генералом.
***
Храм Шивы, в который они приехали, был ожидаемо практически точной копией храма под Кампильей. Отмечу тут же, что чуть дальше в этой серии мы увидим дворец раджи в Чампе – он, конечно, куда меньше и проще царского дворца Панчала, но тоже очень по мотивам.
В храме гирлянда была уже на лингаме, а Шикханди в своем обычном медитативном трансе. Конечно, мы увидели там и Карну, но с ним ничего особенного – наверное, просто молился, как положено. Закадровый голос, увы, не открыл нам, что же в этот раз обстоятельно объяснял Махадеве Шикханди.
***
Прошло несколько дней, и мы узнаем, как сейчас дела в Хастинапуре. Сначала нам показали, как разные слои тамошнего общества довольны, что за последнее время существенно улучшилось их благополучие и достаток, и связывают это с тем, что Юдхиштхира как наследный принц взял на себя различные задачи управления страной и превосходно с ними справляется. Вот мы и получили доказательство, что Юдхиштхира действительно был очень годным правителем, достойным своего высокого положения, и за несколько месяцев смог науправлять на заметные положительные результаты. Еще мы узнали, что за это время Арджуна успешно разрешил какие-то военные конфликты на границах империи
***
Итак, в стране всё было хорошо, и у Кауравов вроде бы тишь да благодать – Дурьодхану, а за ним и всех остальных его братьев, хоть к ране прикладывай, и Шакуни тоже никаким интриганством не отсвечивал. Все были счастливы по этому поводу, и только Видура думал, что как-то всё это подозрительно красиво, и царь Гандхара наверняка что-то втихаря мутит против мира и спокойствия в их семье.
Интуиция не обманывала Видуру – Шакуни что-то мутил и уже довольно давно, но мало понятно, что именно. Пока ясно только, что в планах Шакуни было заманить Пандавов в место под названием Варнавата, и каким-то образом этим замыслам способствовал тот самый царский архитектор Пурочана, который подстроил обвал выхода на арену на соревновании принцев. Духшасана сообщил, что у зодчего уже всё готово, как и было договорено. Но вот вопрос – как гарантированно заманить туда Юдхиштхиру, который сейчас был весь в государственных делах и отдыхать от них в ближайшее время явно не намеревался. Дурьодхана сказал, что это не вопрос на самом деле, потому что как раз пришло время использовать то, что против Юдхиштхиры намутил лично он – и после своего первого управленческого прокола мысль о паузе и реморализации точно покажется кузену привлекательной. Два в одном, так сказать – и политические усилия Юдхиштхиры сведут на нет, и в Варнавату заманят.
Мутка Дурьодханы заключалась в следующем. У Юдхиштхиры была идея за счет брака Духшалы укрепить политическое влияние Хастинапура в бхаратских землях. По этому поводу хотели организовать сваямвару, куда пригласить строго тех союзников, кому стоило бы дать шанс породниться через нее с династией Куру, чтобы девушка выбрала себе в мужья одну из таких приемлемых для империи персон. Сама же Духшала предпочла бы стать женой царя Джаядратхи, но это был правитель царства Синдху, которое, как и Магадха, враждовало с Хастинапуром, поэтому он вообще не рассматривался Кауравами как жених. Духшала понимала, что такой брак невозможен из политических соображений, и готова была с этим смириться. Однако Дурьодхана, зная об истинных брачных симпатиях сестры, решил воспользоваться этим и отправить в минус все усилия Юдхиштхиры насчет выгодного для империи брака. Он уже договорился в частном порядке с самим Джаядратхой – тот был согласен, если этот союз не потребует от его царства смены политического курса, но Дурьодхана таких условий потенциальному зятю и не выдвигал. Теперь оставалось на ближайшем царском совете поставить всех перед фактом, что у Духшалы не будет планируемой сваямвары.
***
Шикханди влетел в свой кабинет, где как раз его адъютант (тот самый мужчина в самом расцвете сил, которого мы видели с генералом в Хастинапуре, как будто только что с конкурса красоты) разбирал пришедшую из столицы почту, и довольно нетерпеливо спросил, если ли уже что-то от Бхишмы. Тот ответил, что есть, но отказ – и протянул генералу свиток. Шикханди стал читать, а адъютант тем временем сообщил (видимо, генерала разрешалось отвлекать на несколько дел сразу), что в почте есть и личное письмо радже… Генерал перебил в том смысле, что как опять?… были же совсем недавно, и раджа еще не ответил на них, вроде… Адъютант сказал, что это от нового корреспондента – от принца Дурьодханы, и спросил, что ему с ним делать – открыть, чтобы генерал прочитал, или так отдать? Шикханди отвлекся от чтения и спросил, есть ли там что-то подозрительное. Адъютант ответил, что совсем нет – оно пришло обычной почтой из Хастинапура и на вид совершенно заслуживает доверия, что генерал может сам увидеть. Шикханди повертел в руке свиток, внимательно осмотрел со всех сторон и сказал адъютанту, что действительно ничего подозрительного, и чтобы тот сейчас отдал его для доставки радже. Адъютант вышел, а Шикханди вернулся к чтению письма Бхишмы. Когда адъютант вернулся, то Шикханди его уже прочитал и был весьма расстроен его содержанием. Он сказал адъютанту, мол, жаль, конечно, но пришло время прощаться, и завтра утром он уедет в Хастинапур; а на сегодня надо объявить общий сбор, где он представит армии нового командира, поблагодарит всех за верную службу и проведет свои последние награждения, в том числе и адъютанта, и вечером устроить прощальный праздник, на который и гражданских тоже всех позвать, кроме раджи – того он сам лично пригласит.
А вот тут расстроился и адъютант – видимо, он надеялся, что Шикханди заберет его с собой, и так он сможет понаехать в Хастинапур.
***
Расстроенный Шикханди пришел к Карне и с удивлением обнаружил, что раджа собирается в дорогу. На вопрос генерала Карна объяснил, что он получил письмо от Дурьодханы с просьбой срочно приехать. Шикханди поинтересовался, что случилось и в чем срочность. Карна ответил, что этого друг не написал, а просто попросил быть в Хастинапуре как можно быстрее. На это Шикханди сказал, что Карна вообще-то раджа Анги, а кто такой сейчас Дурьодхана, чтобы по его свистку надо было бросать свое царство и бежать к нему? - ему нужен Карна, так пусть он в Ангу и приезжает. Но тут Карна толкнул речь, что Дурьодхана это его благодетель и вообще его всё, поэтому Карна видит своей дхармой именно преданное служение другу и не может ему отказать в такой просьбе. Шикханди было заикнулся, что сам же Дурьодхана сделал дхармой Карны служение Анге, а не ему лично, но быстро свернул знамена под возражениями Карны – уговорил только поехать вместе завтра утром, а сегодня вечером прийти на все официальные мероприятия по поводу того, что генерал уезжает служить в Хастинапур.
***
Дурьодхана пришел на царский совет и там поставил всех перед фактом - Духшала выйдет замуж за царя Синдху. На него по очереди наехали Юдхиштхира, Видура и Бхишма за такую самодеятельность – почему это он стал организовывать брак Духшалы за спиной у семьи, тем более с правителем враждебного царства, и зная, что уже принято решение о сваямваре. Дурьодхана железно стоял на том, что он просто защищает интересы своей сестры как частное лицо, а Духшала хочет выйти замуж за Джаядратху, и его братская обязанность не допустить, чтобы политика испортила ее семейную жизнь. Разумеется, вмешался и Шакуни*, высказавшись в адрес Бхишмы весьма резко – мол, вы в очередной раз под вывеской царского долга организовываете принудительный брак, в то время как вас самих клятвы защищают от брачного насилия; и вообще почему вы при вашем целибате лезете со своим ценным мнением о приоритетах при создании семьи. Бхишма ответил, что о семье он имеет отличные представления – он воспитал детей и внуков** своего брата, и детали можно уточнить у царя. Дхритараштра, кстати, в эти споры не вмешивался – сидел на троне как воды в рот набрал.
Юдхиштхира взялся защищать позицию Бхишмы насчет сваямвары, но Дурьодхана сказал, что он лишь хочет, чтобы сестра вышла замуж исходя из собственных предпочтений, а до политики ему дела нет; может, брак Духшалы и приведет к каким-то государственным проблемам, так это же Юдхиштхира, став наследным принцем, подписался на разгребание такого, а не он. В итоге, несмотря на все рассуждения о долге Духшалы перед родиной, Дхритараштра, видимо, вспомнив, как его самого женили, взял сторону сына – сваямвары не будет, договоренности Дурьодханы в силе, и дочь, если хочет, может выйти замуж за Джаядратху***.
*Очевидно, он снова сделал себя депутатом от Гандхара и вошел в царский совет.
**Насчет внуков Бхишме, конечно, особо хвастаться нечем. В какой-то мере он сейчас и пожинает плоды
***Джаядратха, который действительно женился на Духшале, еще появится в истории, но нескоро.
P.S. В этой серии промелькнула служанка Гандхари Сугхада.
Еще одна нестареющая древнебхаратская женщина - осталась такой же, как была почти тридцать лет назад.