Арджуна приходит в храм Сомнатх
Дурьодхана в очередной раз пришел к дяде
Шакуни сказал, что коровы это ерунда по сравнению с той отличнейшей новостью, которую он только что узнал – Арджуна ушел из царства Пандавов; стада и прочее сказочное богатство это всего лишь следствие, а всё решают кадры, поэтому Юдхиштхира потерял в итоге гораздо больше, чем пока что приобрел. Да и тенденция приятная, хотя и ожидаемая – они сами обрекли свой братский союз на распад, когда включили в его контур Кришни; однако быстро же Пандавы начали распадаться – Шакуни предполагал, что они все-таки дольше продержатся, но вот тут как раз приятно ошибиться, и, выходит, что скорее рано, чем поздно произойдет то, что и должно произойти – Юдхиштхира останется без силы своих братьев, а значит, без главной причины своего успеха.
Однако полагаться исключительно на неизбежную естественную смерть братских чувств Пандавов и сидеть сложа руки, смотря на то, как они ускоренными темпами идут к независимости, по мнению Шакуни, тоже было неправильно, и по этому поводу у него уже созрел хитрый план, как им в этом помешать. Причем особенно приятно в этой схеме для Шакуни было то, что Пандавы получат отказ в признании своего суверенитета оттуда, откуда точно не ожидают – со стороны Ядавов, то есть династии, к которой принадлежит Кришна, в поддержке которого Юдхиштхира не сомневается ни секунды. Но, как известно, сам Кришна сейчас практически всё время зависает в гостях у Пандавов, а за тем, что творится в Двараке, совсем не следит, и хотя формально там правит его отец Васудева, но реально всем в царстве заправляет Баларама, старший брат Кришны. Шакуни предлагал Дурьодхане сначала завязать хорошие отношения с ним и даже уже нашел точку соприкосновения племянника с братом Кришны – булава, в искусстве владения которой Балараме нет равных во всей Бхарате. Племяннику надо поехать в Двараку и там набиться ему в ученики. Поскольку к булаве и сам Дурьодхана сильно неравнодушен, то Шакуни надеется, что ему не составит труда с ее помощью так соприкоснуться с Баларамой, что вскоре его с Дурьодханой станут связывать крепкие узы настоящей учительской любви, и он будет рад отдать замуж за ученика свою младшую сестру Субхадру*. Так как потеря ныне сказочно богатой Кхандавапрастхи не в интересах Хастинапура, то Баларама не захочет действовать против любимого ученика и любимой сестры, которые есть будущие царь и царица Хастинапура, и не согласится с признанием Дваракой суверенитета царства Пандавов, мотивируя это простым естественным вопросом – а что, собственно, Юдхиштхире не так быть сказочно богатым вассалом империи, управляемой сестрой Баларамы и Кришны?
Дурьодхану план вполне устроил, и он вместе со своей булавой засобирался в Двараку.
Хотя, разумеется, сама идея супружества в этом хитром плане была средством, а не целью, но не исключено, что первая попытка вступить в брак - сваямвара в Кампилье - таки оставила у Дурьодханы неизгладимые впечатления, при этом как будущему царю ему всё равно полагалось быть женатым, поэтому то, что дело может обойтись без всяких шоу, а простым договорняком, наверное, было для Дурьодханы приятным бонусом дядиного хитрого плана.
*Напомню, если вдруг кто потерял их из виду: Субхадра это та самая сестра Кришны и Баларамы, у которой в сериале амплуа древнебхаратской "блондинки" и которую мы первый раз видели в 55-й серии в Хастинапуре на выпускном вечере принцев, где она крепко запала на Арджуну, а последний раз - в 73-й серии у нее дома в Двараке, где тот ей объяснил, что его сердце занято; Балараму мы видели пока только в 71-й серии, когда он внезапно появился со своей большой булавой, чтобы помочь Кришне увезти Рукмини из Видарбхи.
***
Пока Дурьодхана после раздела царства страдал имперским духом, Шикханди уехал в те земли на границах, где ощущалась нехватка этого духа – ну то есть до визита его и его армии ощущалась. Как всегда, успешный успех от Шивы и здесь не подвел его, и вот уже на хастинапурских улицах его встречали всяческими прославлениями, ликованиями и прочим почетом, которые организовал к его приезду Бхишма в качестве благодарности за ряд громких побед.
Когда колесница Шикханди уже подъезжала к воротам дворцовой территории, на нее с неба посыпались лотосы. В этот раз, конечно, это был не лотосный ливень вроде того, каким Карна разбудил его когда-то в Анге, а такой себе приятный дождик. Шикханди сразу оглянулся в направлении речки – так и есть, оттуда шел Карна с луком. Генерал спрыгнул с колесницы и быстро пошел ему навстречу.
Первым делом Шикханди, конечно, сказал ему спасибо за такое красивое приветствие, а вторым делом спросил, почему Карна одет в такую простую одежду. Тот ответил, что он отказался от короны Анги, вернулся в родительский дом и сейчас там занимается обслуживанием колесниц. Теперь Шикханди первым делом спросил, кто стал раджой Анги, но Карна был без понятия. В принципе, Шикхнади же знал, что Карна плохо понимает, зачем нужна власть, и несмотря на всё элитное образование
Карна поздравил Шикханди с рядом громких побед, которые, кроме всего прочего, показали, что генерал безоговорочно достоин своего нынешнего высокого положения в армии, несмотря на, прямо скажем, юный для этого положения возраст. Шикханди поблагодарил и сказал, что очень рад видеть Карну, но... выходит, друг теперь живет не на дворцовой территории и ему вечером будет не к кому напрашиваться в гости? Карна усмехнулся и сказал, что зато теперь никто не будет напрашиваться к генералу на консультации, как лучше разрулить что-то в Анге, а что касается гостей, то Шикханди может напроситься к нему прямо сейчас - он вот тут живет через дорогу, и если друг не занят и не брезгует быть гостем в доме колесничего... ну да Карна знает, что Шикханди нетакой. Шикханди ответил, что он, конечно, будет счастлив принять приглашение Карны - помнится, когда-то друг уже приглашал его к себе познакомиться с родителями... когда они из Анги вернулись... но тогда не срослось
Шикханди отпустил свою колесницу, и они с Карной пошли к его дому, который и правда был через дорогу, только Карна сказал, что с родителями не срастется и в этот раз - отец сейчас во дворце, а мать ушла куда-то, но зато Карна может познакомить его со своей женой!
То, что Карна женился, стало большой неожиданностью для Шикханди, поскольку до этого тот никогда не демонстрировал каких-то брачных порывов в принципе. Но генерал, ясное дело, пожелал другу счастья и успеха в семейной жизни - сказал, что, управляя Ангой, Карна ведь хорошо понял, что вотэтовсё (Шикханди махнул рукой в сторону виднеющегося с улицы царского дворца) ерунда, а главное - люди, и раз друг решил поучаствовать в создании будущего, то пусть его дети станут его достижением, а не бременем.
Однако когда они зашли в дом, оказалось, что и Вришали куда-то вышла, но Карна заверил друга, что это точно ненадолго и жена скоро вернется.
Шикханди еще раз сказал спасибо Карне за лотосное приветствие - это было так же неожиданно и так же приятно, как тогда в Анге. Карна, который до этого был настроен очень позитивно, и была видна его радость от возможности пообщаться с Шикханди – собственно, он и лотосный дождь запустил потому, что захотел сейчас обратить на себя внимание генерала и не знал, как по-другому это можно сделать, вдруг сник и сказал, что тогда, в Анге, он так расстраивался, что столько ждал у Парашурамы, когда же вернется в Хастинапур, а в итоге оказался в дикой Анге... правда, Анга оказалась вообще не дикой, а отстроенной благодаря Шикханди по последнему слову прогресса... так вот, тогда Карна со всех сторон расстраивался и скучал по своим родным местам, а теперь вот живет в Хастинапуре и думает, что, наверное, те месяцы - это было лучшее время в его жизни... Шикханди несколько удивился - в его представлениях это были довольно странные признания из уст недавно женившегося человека. Он сказал, что Анга никуда не делась, там по-прежнему всё прогрессивно, и там, как и везде, нужны колесничие - Карна может туда переехать, и Шикханди очень приятно чувствовать свою причастность к тому, что у друга остались от того пребывания такие хорошие воспоминания. Вдруг совершенно неожиданно для Шикханди у Карны из глаз начали течь слезы, и он, сначала пытаясь с ними как-то бороться, невнятно сказал, что дело же не в Анге, а в том, каким он был тогда в Анге, и такого себя он уже больше нигде не найдет... Потом Карна перестал уже сдерживаться и расплакался по-настоящему, да еще и внезапно со всеми этими слезами прислонился к плечу Шикханди - Карна же был как раз на голову ниже генерала.
Шикханди вообще не знал, что ему делать и как утешать не понятно почему расстроившегося друга, и стоит ли его обнять или, наоборот, стоит оторвать от себя...
Тут в дом вернулась Вришали. Разумеется, она видела Шикханди впервые в жизни, но его кокошник сразу дал ей понять, что к ним в дом зашел какой-то очень непростой человек, а то, как Карна к нему прислонился, давало понять еще и то, что этот непростой человек имел какое-то значение в той жизни мужа, в которой он служил режиму.
Шикханди стоял лицом к двери, а Карна, соответственно, спиной, и Шикханди сразу понял - кроме очевидного, что это вернулась та самая жена, - что друг и плакать тут же перестал, и очень хочет сейчас как-то вытереть слезы, чтобы жена их не заметила. Тут Шикханди уже с чистой совестью просимулировал крепкие дружеские объятия долгожданной встречи, за которые Карна был ему очень признателен, потому что благодаря им он смог основательно вытереть об генерала свое лицо - и когда Карна повернулся к Вришали и стал знакомить ее с Шикханди, та и правда не заметила, что муж плакал – ну разве что какой-то мокрый блеск в глазах в принципе склонного к слезам Карны из-за радости долгожданной встречи.
Шикханди никогда ничего не слышавший от Карны о Вришали и знающий о ней ровно ничего, задал вопрос, которым сразу попал пальцем в небо до такой степени, что только что рыдающий Карна даже засмеялся - Шикханди спросил, не расстроилась ли Вришали, что не стала женой раджи Анги.
Вришали никогда ничего не слышавшая от Карны о Шикханди и знавшая о нем ровно то, что знали о нем простые хастинапурцы, фыркнула, что, разумеется, нет - она никогда бы и не согласилась стать женой слуги режима. Шикханди ее слова сильно заинтересовали, но он решил пока не углубляться в этот вопрос и вдруг сказал, что, может, сейчас, когда Карна решил оставить царскую власть и вернуться к дхарме своей касты, он согласится стать колесничим Шикханди?
Карна как-то сильно оживился и, похоже, хотел, не раздумывая, сказать «да», но Вришали ответила, что служба у генерала - это постоянные военные походы, а она всегда мечтала выйти замуж за Карну, и раз уж ей так повезло осуществить свою мечту, то она хотела бы, чтобы Карна жил с ней в их доме, а не с Шикханди в его колеснице, вроде как отец Карны живет в колеснице Бхишмы. Шикханди явно не понравились эти аналогии, и он сказал, что Вришали права: в своей армии он может предложить Карне только свою колесницу и, к сожалению, ничего не может предложить там Вришали - только ждать Карну из походов, а это, конечно, несправедливо, потому что сам Карна никого не ждет из походов...
Карна, видя, что как-то гостеприимство не очень задается, да и расстроенный, кажется, что место колесничего Шикханди прошло мимо него, все-таки предложил другу присесть, и тот не отказался – его таки явно заинтересовала Вришали, и он не собирался уходить, пока не удовлетворит свое любопытство.
Карна, конечно, по тону Вришали понял, что она же, зная о Шикханди ровно то, что знают о нем простые хастинапурцы, воспринимает его не просто как слугу режима, а хуже - как его оплот, захотел как-то дать понять жене, что она зря так и Шикханди нетакой. Он стал говорить Вришали о том, как генерал смог за считанные годы превратить дикую Ангу с магадхским боевиком за каждым деревом в цветущий край, а ведь Шикханди вряд ли то и старше Вришали, и вот уже второй в хастинапурской армии после Бхишмы. Всячески напирая на то, как талантлив Шикханди, и на то, что он, будучи простым дашарнским нонеймом, уже так прославил свое имя, как Карне, который существенно старше, и не снилось, он добился только того, что Вришали сказала - Шикханди мог спокойно в детстве учиться воинскому искусству, не прячась и не боясь, что кто-то увидит в его руках оружие, так что удивительного теперь в том, что Шикханди в меньший срок добился большего успеха, чем Карна? Муж возразил, что Вришали несправедлива и просто сама не видела генерала, так сказать, в действии, но Шикханди перебил его и сказал, что Карне не стоит спорить с женой – разумеется, в том-то всё и дело, что ему в детстве ни от кого не надо было прятаться и нечего было бояться...
***
Шикханди вернулся к себе на дворцовую территорию, и там его прислуга тоже поприветствовала со всем почтением после долгого отсутствия и поздравила с рядом громких побед. Шикханди поблагодарил, но сказал, что ему что-то по дороге уже успели испортить настроение, и, пожалуй, пока еще не поздно, он поедет со своим конем за город - то есть, если кто будет спрашивать, то всех в сад до завтра. Ему тут же сказали, что Бхишма уже передал свой приказ генералу, чтобы тот, как появится, подошел к нему на балкончик.
***
После ухода Шикханди Карна сказал Вришали, как жаль, что генерал ей совсем не понравился - он там из всех во дворце самый нетакой... На это Вришали ему ответила, что он таки хуже, потому что не просто паразит-эксплуататор, типа Дхритараштры или Дурьодханы, и не слуга режима, а его оплот, вроде Бхишмы, и это даже по манерам видно - такой же наглый, аррогантный и привыкший, что все двери ему открываются с ноги. Карна сам особо не заметил, в каком месте Шикханди был у них в гостях аррогантным, и возразил Вришали, что она и правда ошибается насчет него – вот он даже не побрезговал зайти к ним в дом, да и вообще никогда не общался с Карной свысока. Вришали ответила, что это значит только то, что генералу всегда было что-то нужно от Карны, как и всем там во дворце – и сейчас он тоже ведь не просто так зашел, а чтобы взять его себе в колесничие. Карна расстроенно вздохнул, а Вришали спросила - если муж хорошо знает генерала, то правду ли говорят, что он сын Бхишмы? Карна ответил, что у него и в мыслях такого не было, когда они общались, он только от народного гласа это услышал, и его даже удивляет, почему решили, что сын – Шикханди же Бхишме реально в правнуки годится. Вришали объяснила, что тогда бы где-то обязательно засветились соответствующие сын/дочь и внук/внучка, а Бхишма, вроде, раньше никогда в таком фаворитизме не был замечен. Карна сказал, что фаворитизм фаворитизмом, но Бхишма пока нигде с Шикханди не ошибся и назначил его сейчас вторым после себя тоже, скорее всего, не от балды - судя по настрою, с которым генерал подходит к проблемам в армии, он с такими полномочиями лет за десять-пятнадцать реформирует их вооруженные силы так, что любая война с любым противником будет выиграна Хастинапуром в кратчайшие сроки просто "по очкам", и как раз вот это Бхишме от него и надо, так что странно было бы задвигать такого способного человека просто потому, чтобы не сказали, что это твой незаконный сын. Вришали сказала, что, тем не менее, Карну Бхишма хотел задвинуть аж в Магадху. Но Карна на это ответил - что бы там Вришали не говорила насчет более благоприятных условий для изучения воинского искусства в детстве Шикханди, но дело точно не только в этом: Карна, когда попал в Ангу, далеко не сразу начал понимать, с какой вообще стороны надо подходить к царству, а ведь Шикхнади не в цветущий край с границей на замке приехал, а в дикую Ангу с магадхским боевиком за каждым деревом, а всё-таки как-то знал, с какой стороны подходить ко всему этому безобразию даже без элитного образования
***
На балкончике после всех благодарностей и обещаний награды и прочих причитающихся за победы ништяков Шикханди получил от Бхишмы новость, которая, впрочем, уже не была для него новостью – Карна отказался от Анги и ушел в родительский дом, а значит, опять есть большой риск, что он начнет подрывать устои; и вот у Бхишмы возникла мысль – генерал когда-то говорил, что хотел бы взять Карну в колесничие, так почему бы сейчас Шикханди не предложить ему службу у себя – завоевания мира Бхишма не требует, но уверен, что, учитывая стиль жизни и темперамент генерала, в его колеснице Карне точно будет не до подрыва устоев. Шикханди ответил, что еще тогда сказал – увы, Карна никогда не согласится быть его колесничим. Тут он рассказал Бхишме, что познакомился с женой Карны – и должен сказать, что, оказывается, то самое вредное влияние на Карну, которого они так опасались, родилось по соседству от дома, где он вырос. Но Бхишма может не переживать: Вришали банально не хватает широты кругозора – а попросту говоря, нормального образования, - чтобы понять, что далекая Анга с ее аборигенами и враждебной Магадхой на границе является сама по себе наилучшим местом в Бхарате для организации какого-либо кастового бунта, и ей, наоборот, кажется, что отказ Карны от короны Анги это хорошо, да она и не верит в себя - женская дхарма сильно покалечила ее… можно даже сказать, убила… Бхишма сказал, что генерал как-то странно выражается – как может женская дхарма нанести вред женщине, и Шикханди точно пора уже завязывать с целибатом, а то он таки станет женоненавистником. Шикханди сказал, что ненависть – чувство равных, но какое равенство может быть с ним у Вришали, если ее убили, а он выжил…
***
Прошло некоторое время, и мы снова оказались в
Этим друг, конечно, сам напросился, чтобы Кришни вылила на него свои любовные страдания – как она скучает по Арджуне, как беспокоится, что он таки никогда не вернется в Индрапрастху, и как она была не права, что тогда выгнала его, а не отпустила, раз уж он так захотел уйти, с миром и благословениями. Кришна отметил, что хорошо бы ей извлечь из произошедшего урок на будущее - научиться контролировать свой гнев в любых ситуациях, а не только в политических, и больше не терять берега, вроде как ее отец. Кришни отметила, что это же было просто выражение отчаяния – но есть ли у нее теперь надежда снова увидеть Арджуну, которого так не хватает не только ей, но и Индрапрастхе? Если Арджуна здесь появится, то она обязательно попросит у него прощения за то, что отказала ему от дома и от страны, потому что как бы там ни было, а они муж и жена... но вдруг он там в аскезах влюбится в кого-то и не захочет возвращаться домой - и что ей тогда делать? Получается, что она потеряет и своего мужа, и все свои надежды, связанные с ним, навсегда… Кришна сказал, чтобы подруга прекратила расстраиваться из-за того, чего нет - на самом деле в ближайшее время Кришни точно увидит здесь Арджуну. Раньше Кришна, когда утешал подругу в ее тоске по ушедшему мужу, всегда говорил, что Арджуна обязательно вернется к ним, но никогда не говорил, что скоро, а тут сказал именно так - и Кришни сразу существенно повеселела и стала просить подробностей. Но Кришна в своей всегдашней манере подробностей ей не выдал, а только повторил, что ее встреча с Арджуной совсем близко – и хватит ей уже унывать, а лучше найти своего Дхармараджа и позаниматься с ним каким-то государственным делом. Кришни повеселела окончательно - причем отдельно ее порадовала мысль, что из аскез Арджуна, скорее всего, вернется в том прекрасном «натуральном» виде, в котором она его впервые увидела вживую, и хотя, конечно, он сразу сменит его на статусный гламур, но все-таки посмотреть точно удастся
Кришне в тот момент понадобилось вернуться в свое царство не просто так, конечно. Ему пришло письмо от Баларамы, где брат поставил его перед фактом – а точнее, перед датой – свадьбы Субхадры с Дурьодханой, которая, по желанию Хастинапура, без шума и пыли состоится у них в Двараке. Да, Дурьодхана послушно следовал хитрому плану дяди – за это время соприкоснулся со старшим братом Кришны булавами до такой степени, что их стали связывать крепкие узы учительско-ученической любви, и Баларама согласился отдать ему в жены свою сестру, не особо интересуясь мнением самой Субхадры по этому поводу. Кришну он в это дело, скорее всего, не вмешивал принципиально, а наоборот, был очень рад, что брат завис в Индрапрастхе и сам тоже не вмешивается – Баларама знал, конечно, что брат такой брак не поддержит из-за тёрок Дурьодханы с кузенами - друзьями Кришны.
Разумеется, Кришна понял, что за хитрый план Хастинапура стоит за этой договорной свадьбой – склонить Двараку к непризнанию суверенитета Индрапрастхи. Поскольку Кришна знал, что Арджуна где-то уже на подходе к храму Сомнатху, то ему сразу стало очевидно, что задуманная им комбинация насчет последней аскезы друга обеспечит благо Индрапрастхе не только на метафизическом уровне, но и на вполне себе физическом - расстроит хитрый план и так поможет друзьям в обретении независимости своего царства.
***
Накануне отъезда всех Кауравов из Хастинапура в Двараку на свадьбу Дурьодханы и Субхадры в дворцовом храме Шивы Шикханди сидел возле лингама, погруженный с закрытыми глазами в свой обычный молитвенный транс, а, возможно, погруженный даже сверх обычного – потому что когда туда зашла Гандхари, то он глаза не открыл и вообще никак не среагировал, хотя она зашла не тихо, и Шикханди понял, что уже не один в храме, но, видимо, этот «разговор» с Шивой был ему важнее, чем риск проявить неуважение к зашедшему. В этот раз закадровый голос не озвучил нам, чего сейчас не хватало Шикханди для счастья и о чем он разговаривал с Шивой.
Гандхари зашла совсем одна – ну да именно в дворцовом храме Шивы она прекрасно ориентировалась. Там уже всё было готово к какому-то серьезному ритуалу, и Гандхари сразу развернула его перед лингамом – что тоже всё было не тихо, но и это никак не вывело Шикханди из транса. Наконец, она закончила и сказала, что теперь сын может быть уверен, что его предполагаемый брачный союз обязательно состоится, принесет ему счастье, а потомки от этого союза принесут славу трону Хастинапура. И вот после того как Шикханди услышал это, он сразу открыл глаза и сказал, что вообще-то здесь, кроме них с царицей, больше никого нет.
Они стали выяснять друг у друга подробности. Оказалось, что Гандхари там проводила очень много всякой предварительной подготовки для того, чтобы Шива благословил союз ее сына с Субхадрой и эта попытка Дурьодханы жениться стала успешной во всех смыслах, и ритуал как раз должен был стать кульминацией, а Дурьодхана сидеть там, где сидел Шикханди – они договорились об этом с Гандахри, и когда та зашла, то поняла, конечно, что в храме кто-то есть, и подумала, что это сын.
Шикханди, как человек сильно в теме, глядя на то, что там развернула Гандхари у лингама, понимал, что ей есть чего расстраиваться – фарш назад не выкрутить, и силу ее благословений, которые требовали немалых духовных стараний, уже никак не перенести с Шикханди на Дурьодхану. Он, конечно, очень извинялся, что не открыл глаза, а также сказал, что уже довольно давно в храме – и никто не заходил. Но и какое-то личное беспокойство в его огненных глазах хорошо просматривалось.
Тогда Гандхари вспомнила, что во время сваямвары в Кампилье просила у Шивы знак насчет возможного союза Дурьодханы и Кришни – и тогда в храм пришел Шикханди. А теперь оказалось, что когда Гандхари решила гарантировать успешность союза Дурьодханы и Субхадры молитвами к Шиве, Махадева опять «подсунул» ей Шикханди. В прошлый раз Шикханди назвал себе символом неудачи на брачном фронте – значит ли это, что и в этот раз Дурьодхана не женится? И вообще, получается, что сейчас Гандхари благословила потомков Шикханди на успешное правление Хастинапуром, что ли? Когда Гандхари стала развивать тему его потомков в том смысле, что не показывает ли Шива таким образом, что именно они и являются достойными трона, причем вместо обычного оборота «трон Хастинапура» она явно вполне сознательно сказала ему «трон царя Шантану», Шикханди категорично возразил, что ни к царю Шантану, ни к трону Хастинапура он не имеет никакого отношения; кроме того, он никогда не женится и потомков у него не будет.
Тут на его счастье в храме возник Дурьодхана, и Шикханди, воспользовавшись тем, что мать и сын сразу стали выяснять, почему у них не получилось нормально договориться о встрече, сослался на важные армейские дела, откланялся и вышел.
Он со своим опытом общения с Шивой был уверен, что и в этот раз Дурьодхана останется без жены, что радовало его, поскольку он понимал, что фактически там женятся против царства его сестры. Но он также понимал, что Гандхари этот случай не забудет, и после возвращения Кауравов из Двараки ни с чем она основательно вынесет ему мозг насчет того, почему он так отрицательно влияет на брачные возможности ее сына и что можно с этим сделать – и он не знал, что отвечать ей на такие вопросы.
***
Теперь небольшое отступление о том, как за прошедшее время сложились аскезы и покаяние Арджуны во благо Индрапрастхе.
В Манипуре он действительно смог завязать хорошие неформальные отношения с его царем. Интересным было то, что у царя не было сыновей, а была единственная дочь по имени Читрангада, и он намеревался оставить трон ей и ее потомкам, поэтому искал зятя исключительно «в прыймы», но всё не находил вариантов, чтобы и его, и дочь, и потенциального зятя это устроило. В этом смысле Арджуна, хоть он и очень понравился царю, ничем от остальных не отличался и идти к нему «в прыймы» категорически не собирался. Однако тут оказалось, что Читрангада влюбилась в Арджуну и уже никого, кроме него, в мужья себе не хотела – в итоге, они предложили Арджуне гостевой брак, обещая всячески поддержать его братьев, когда те появятся у них на горизонте на предмет признания их царства независимым. Тот вспомнил, что аскезы это же не какие-то формальные предписания, а то, что трудно и требует немалых усилий именно для конкретного человека – а Арджуне была в тягость как раз семейная жизнь. Поэтому он решил, что в данном случае и на физическом уровне – признание Манипуром суверенитета их царства, и на метафизическом – брачный аскетический подвиг, это пойдет во благо Индрапрастхе – и на предложение царя Манипура согласился.
Когда Арджуна понял, что такой аскетический подвиг он может и не пережить, по крайней мере в смысле психического здоровья, он тепло попрощался с новым тестем и Читрангадой и нырнул, как и хотел, в те водные пространства Манипура, где жили рептилоиды. Там история более-менее повторилась, поскольку в Арджуну влюбилась дочка их царя Кауравьи по имени Улупи. Арджуна и ей не стал отказывать в гостевом браке и даже заручился поддержкой ее отца на тот предмет, что ни он сам, ни его рептилоиды не будут поддерживать Такшаку ни в каких кознях против Пандавов. Когда и здесь брачный аскетический подвиг стал угрожать его психическому здоровью, он опять же тепло попрощался с новым тестем и Улупи, вынырнул из водных пространств Манипура и потопал пешочком, как и обещал Кришне, до храма Сомнатха под Дваракой. Тут он уже шел строго по лесу и ни в какую цивилизацию не вступал, опасаясь, что еще одного подобного аскетического подвига его психическое здоровье уже точно не вынесет.
***
За день до свадьбы Дурьодханы и Субхадры Кришна предложил уже, разумеется, приехавшим в Двараку Кауравам выехать за город на берег океана и устроить там пикник - а желающие смогут также посетить их знаменитый храм Сомнатх, который располагается как раз неподалеку от выбранного места пикника.
Конечно, это был именно тот день, когда в этот храм пришел Арджуна. Он очень надеялся, что Кришна уже ждет его здесь, они снова увидятся после долгой разлуки и сразу же вместе поедут в Индрапрастху. Он походил по территории храма, однако Кришны, увы, нигде не было, и он решил помедитировать во дворе.
За время похода по лесу он совсем потерял цивилизованный вид - Кришни бы точно понравился!
Но недолго у него получилось медитировать, потому что с пикника на берегу океана пришли желающие посетить знаменитый храм.
Сначала Арджуна увидел Дурьодхану и Балараму.
Разумеется, Арджуна был очень удивлен - причем неприятно, - что, выйдя в цивилизацию, он сразу наткнулся на кузена. Впрочем, Арджуна затерялся среди других браманов, и ни Дурьодхана, ни Баларама не обратили на него внимания.
Потом подтянулись Шакуни и...
…Кришна!!!
Как бы ни хотел Арджуна обозначить себя перед Кришной, но меньше всего ему хотелось открываться сейчас псевдо-родне и
Однако Кришна, разумеется, узнал его и специально остановился с Шакуни в пределах слышимости Арджуны, заведя разговор о свадьбе. Так Арджуна понял, что завтра Дурьодхана женится на Субхадре,...
...и тут же верно просчитал все политические последствия такого союза – Дварака не признает суверенитет Индрапрастхи. Само собой, это сильно обеспокоило Арджуну, и он стал соображать, может ли он сделать хоть что-то, чтобы расстроить этот брак.
Потом Кришна немного отошел от Шакуни поближе к Арджуне и дал понять другу, что знает о его присутствии.
Арджуна адресовал ему немой вопрос о том, как же так и что делать.
Начались переглядки - со стороны Кришны хитрые,...
...а со стороны Арджуны тревожно-вопросительные.
И тут Шакуни обратил внимание, что Кришна как-то сильно пристально смотрит на одного из браманов. Приглядевшись, он признал Арджуну.
Собственно, в подобном «натуральном» виде Шакуни видел его на сваямваре Кришни.
Шакуни сразу стало стрёмно, что внезапное появление Арджуны в Двараке - это какая-то комбинация Кришны, чтобы расстроить завтрашнюю свадьбу, а значит, и его хитрый план.