Провозглашение независимости. Шишупала
Как стало понятно в прошлой серии, причастным к провозглашению независимости царства Юдхиштхиры уже разослали приглашения. Раньше всех, конечно, такое приглашение получили в Хастинапуре - просто в силу территориальной близости Кхандавапрастхи к столичному региону. Поэтому когда в Индрапрастхе встречали «ликвидаторов» Джарасандхи и примкнувшего к ним
Этим вечером встреча Бхишмы и Шикханди произошла не на любимом балкончике. Великий внезапно для генерала сам пришел к нему домой – впервые с того времени, как Шикханди начал служить в столице. Как всегда, когда они оставались наедине, сначала Бхишма дал ему команду «вольно», а потом дал свитки с только что пришедшими донесениями из Анги и Магадхи. Шикханди быстро пробежался по ним своими огненными глазами и подумал, что, конечно, ему хорошо бы самому сейчас быть там, причем не одному, а с некоторыми частями столичного гарнизона. Однако если делать всё по уму и на максимум того, что предполагала клятва верного служения Хастинапуру, то это будет поход не на один месяц, а Шикханди ведь сейчас держало кое-что личное. Поэтому после чтения он просто вопросительно посмотрел на своего командира, ожидая его указаний.
Бхишма сказал, что пришел к генералу потому, что посчитал правильным лично ознакомить его с только что пришедшими донесениями перед завтрашним военным советом, который предполагался с самого утра, а именно с тем фактом, что демократия в Магадхе таки становится с каждым днем всё катастрофичнее, что, впрочем, было ожидаемо, но и не только поэтому. Вернее, в какой-то степени всё-таки поэтому,…
Шикханди не мог понять, чего Бхишма мнется. Великий обычно таким не страдал и всегда, когда ему было что-то надо от генерала, выражался предельно конкретно, и никогда его ничего не смущало - ни место, ни время, ни уместность желаний с точки зрения здравого смысла, как его понимал Шикханди.
…Бхишма, конечно, уже давно обещал ему, что когда у Пандавов дойдет дело до провозглашения независимости, он обязательно возьмет с собой Шикханди в Индрапрастху, и тогда, когда в Хастинапур пришло приглашение, то сразу подтвердил это, но...
Шикханди, конечно, тут сразу всё и понял.
…Бхишме очень неловко отказывать, потому что кто, как не генерал, заслужил посмотреть, какими архитектурными шедеврами сейчас застроена бесплодная пустыня – разумеется, Бхишма не забыл, что это Шикханди предложил увидеть в предполагаемом проклятии Индры его знак и провести там георазведку… да и такой мегаивент происходит в Бхарате не каждый день, и Бхишма, прекрасно зная, как Шикханди любит светские тусовки, понимает, что генерал хотел там побывать, но…
Шикханди подумал, что Великий просто от непривычки просить прощения может так до завтрашнего военного совета не закончить перед ним извиняться. Поэтому, как только в речи командира наступила подходящая пауза, генерал спросил, какую именно задачу ставит перед ним Бхишма: 1) чтобы в Анге стало всё, как было, и со всеми замками на границе 2) развесить замки по всей границе с Магадхой 3) сделать все спорные с Магадхой территории бесспорными 4) вообще превратить враждебную Магадху в дружественную с вменяемым режимом внутри нее?
Бхишма ответил, что он не зря считает Шикханди своей настоящей удачей – кто еще так понимает его с полуслова; что касается идеи превратить катастрофическую демократию в дружественный Хастинапуру вменяемый режим, то звучит, конечно, заманчиво – но достаточно ли, по мнению Шикханди, там мутная вода для такой амбициозной задачи? Генерал ответил, что вполне, только ему надо будет посидеть с этим в регионе - точнее, конечно, повоевать - пару-тройку месяцев, а возможно, что и дольше. Бхишма ответил, что в этом плане полностью доверяет генералу – в конце концов тот входит в число людей в Бхарате, которые лучше всех понимают тамошние политические расклады, не говоря уже о том, что фактически вся нынешняя агентурная сеть в Магадхе была создана самим Шикханди; короче, завтра на военном совете они обсудят уже со всем командованием военные подробности, а Бхишма еще раз хочет извиниться, что Шикханди не сможет увидеть архитектурные шедевры Индрапрастхи и побывать на мегаивенте - но когда он вернется в Хастинапур – разумеется, с победами, то Бхишма устроит здесь тоже очень крутую светскую тусовку именно в честь генерала.
Шикханди сказал, что для этой амбициозной задачи ему сначала нужно будет поехать в столицу Анги Чампу, и он хотел бы первым делом шугануть оттуда Карну назад в Хастинапур – ему не хотелось бы отвлекаться на экранирование попыток Магадхи найти подход к радже с такими широкими взглядами насчет социальной справедливости, как это было раньше, когда они с Карной жили в Анге, тем более что при нынешней катастрофической демократии так и вовсе нечего дожидаться, пока она и Карна взаимно и бесповоротно увлекутся друг другом. К тому же, как бы ни хотели сейчас Карна с Дурьодханой, чувствуя свою вину за то, какую дичь они в итоге сотворили для Хастинапура этим своим союзным договором с Магадхай, самостоятельно откатить всё до «как было», а значит, оставаться там, пока ситуация не стабилизируется, но ситуация всё равно так или иначе когда-то стабилизируется – и после этого Дурьодхана обязательно снова посадит Карну в царский совет депутатом от Анги, потому что этот плюс один голос ему там точно не лишний, то есть рано или поздно, но Карна окажется здесь – так в данном случае для Шикханди было бы лучше, чтобы рано, а не поздно.
Вот тут Шикханди был практически уверен, что Бхишма не согласится с генералом, а скажет ему, что если уж возврат Карны в царский совет неизбежен, то пусть лучше это произойдет поздно, чем рано – и всё у генерала получится даже с учетом необходимости отвлекаться на экранирование вредного магадховского влияния на Карну. Шикханди не знал, в чем дело, но понимал, что Бхишма как-то особо не выносит Карну на дворцовой территории – не за подрыв устоев и не за плюс один голос Дурьодханы в царском совете, а за что-то личное, о чем Шикханди не в курсе. После разговора с Бхишмой о Вришали в 131-й серии Шикханди еще пару раз пытался подкатить к Великому с идеями вернуть всё-таки Карну на дворцовую территорию в том или ином качестве, чтобы тот всегда был на виду у Бхишмы – но встречал только категорическое «нет» и указание на то, что сам же генерал сказал ему: новая жизнь Карны исключает какую-либо серьезную опасную общественную деятельность с его стороны. И Шикханди оставил свои попытки, тем более что он и правда считал так, как сказал тогда Бхишме, а возврат Карны на дворцовую территорию был ему интересен исключительно в смысле хождения в гости к другу по вечерам.
Однако на удивление Шикханди сейчас Бхишма не просто согласился с генералом насчет того, чтобы сразу же шугануть Карну из того проблемного региона на дворцовую территорию, а еще и добавил, что учтет свои ошибки и больше никогда Карну из вида не упустит. Генерал подумал, что, видимо, вероятность взаимного увлечения Карны и катастрофической магадховской демократии таки кажется Бхишме более значимой, чем какая-то не понятная для Шикханди личная неприязнь к Карне, идущая, наверное, еще с тех времен, когда Бхишма, по сути, выгнал того в Магадху. Он сказал Великому, что хорошо бы ему для выезда Карны из Анги иметь какой-то хороший предлог, потому что они с Дурьодханой, судя по личной переписке генерала с Карной, таки решительно настроены разрулить всё сами. Предлог Шикханди тут же сам и предложил: Великий попросит у Дхритараштры написать письмо Дурьодхане, которое Шикханди и передаст ему в Чампе и в котором царь максимально настойчиво предложит сыну поехать на мегаивент в Индрапрастхе в качестве представителя реальной власти в Хастинапуре вместо самого Дхритараштры – и Дурьодхана точно заберет с собой Карну. Бхишма сказал, что не получится по времени – Чампа далеко, а мегаивент не завтра, конечно, но всё же относительно близко. Но Шикханди заверил Бхишму, что он сам выедет в Ангу уже послезавтра и будет туда ехать без всяких промедлений, и если Дурьодхана проникнется максимально настойчивой просьбой отца и они с Карной сразу уедут прямо в Индрапрастху, нигде не тормозя и не зависая, то как раз к мегаивенту и подъедут.
***
Как ни торопились из Анги Дурьодхана и его компания – Карна, Шакуни и Духшасана – на провозглашение независимости в Индрапрастхе, Карна, проезжая нужный поворот, таки сказал Дурьодхане, что все-таки заедет в Хастинапур для сложного разговора с женой, а потом обязательно догонит товарища. Дурьодхана, зная, конечно, что друга очень напрягает необходимость такого разговора, проникся его желанием снять эту необходимость прямо сейчас и возражать не стал.
Карна, скорее всего, за это время подавал семье какие-то знаки, что живой – но вот о своем решении снова стать раджой Анги не сообщал точно, понимая, что с Вришали это тема для личного разговора, а не для переписки. Умела ли Вришали вообще читать – тот еще вопрос, и если нет, то это тем более была тема не для переписки, поскольку в таком случае все знаки о том, что Карна живой, жена узнавала через Адхиратху.
И вот Карна предстал перед Вришали на пороге их дома в кокошнике раджи и прочих статусных бусах.
Карна стал объяснять жене, что его возвращение на службу Хастинапуру было необходимо, иначе Дурьодхана не смог бы осуществить один крайне важный для него план – и хоть план в итоге осуществить таки не удалось, но всё равно товарищ попросил Карну больше не оставлять его одного в том море адхармы, в котором неизбежно плавает любой власть имущий.
Вришали сказала, что, конечно, если бы она знала, что Карна таки окажется предателем высоких идеалов общественной справедливости и захочет вернуться на службу режиму, то она бы не вышла за него замуж, но раз уж она стала его женой, то ее долг везде быть с мужем – и как бы ей ни было это неприятно, но, разумеется, она переедет с ним в его дворец.
На это Карна ответил - он не хочет, чтобы она из-за него жила там, где ей не нравится, поэтому если она не хочет с ним переезжать, то и не надо; она заслуживает счастья, а значит, заслуживает жить там, где она хочет, не оглядываясь на долг перед тем, кто разочаровал ее и с кем жизнь оказалась совсем не такой, как она мечтала – однако если она решит остаться жить в доме его родителей, то он будет ей за это очень признателен, потому что так, проведывая их, он сможет еще и общаться со своим будущим ребенком, и Карна ни секунды не сомневается, что такой прекрасный человек, как Вришали, сможет дать ему правильное воспитание. Она согласилась никуда не переезжать из дома родителей Карны - на этом они и решили прекратить свои супружеские отношения.
Напоследок Карна сказал, как ему жаль, что у них ничего не вышло,..
...потому что, конечно, он чувствует, что Вришали это тот человек, которого ему и стоило бы слушать для того, чтобы идти по жизни правильным путем,...
...и это чувство, связанное с ней, он никогда не забудет,...
...но, видимо, не судьба - однако, может быть, ему все-таки суждено когда-то испытать счастье и он сам сможет понять, какой же путь для него правильный.
Но несмотря на все признания того, какая Вришали замечательная, Карна корректно исключил возможность того, что он когда-то захочет вернуться к ней.
***
Итак, хастинапурская четверка – Дурьодхана, Духшасана, Карна и Шакуни – прибыла в дворцовый сад Индрапрастхи и увидела сам дворец с понтами.
Такое грандиозное строительство потребовало, разумеется, серьезной перепланировки дворцовой территории – и не сомневайтесь, что выжженное в 135-й серии место в саду теперь оказалось надежно погребено под фундаментом нового дворца.
Дурьодхана, глядя на все понты, свидетельствующие о сказочном богатстве Индрапрастхи, выдал ровно ту реакцию, которой так не хотел Юдхиштхира – стал завидовать настолько откровенно, что Шакуни, опасаясь, как бы оно не перешло в истерику, сказал племяннику, что у него уже есть новый план, как вернуть эту исконную хастинапурскую территорию назад в империю.
Дурьодхана ярко вспомнил недавно пережитое…
…и сказал, что больше он ни в какие дядины схемы не верит и лезть в них не собирается – себе дороже, а результат ему нужен прямо сейчас, и этот результат он себе сможет обеспечить самостоятельно.
Тут они встретили царя Чеди Шишупалу.
Это про него Шакуни в 135-й серии сказал, что он при всей ненависти к Кришне горазд говорить о нем всякие гадости - но не более того.
Отдельного внимания заслуживает талия Шишупалы.
За поясом он носил короткие павлиньи перья.
Как оказалось, всякие гадости Шишупала горазд говорить не только про Кришну. Он сразу в оскорбительных выражениях поставил Дурьодхане на вид, что царская династия Хастинапура давно уже выродилась, раз позволила оторвать от своей империи такое сказочное богатство, а сам Дурьодхана слабак, который - очевидно же - ничего не может противопоставить Юдхиштхире и вообще абсолютный ноль в сравнении с кузеном. От таких оскорблений и Дурьодхана, и Духшасана похватались за оружие, но их остановили Карна и Шакуни соответственно. Карна сказал Шишупале, что им очень даже есть что противопоставить Пандавам на поле боя, но Шишупала вдруг вспомнил, что видел Карну на сваямваре Кришни - и тут же вспомнил - уже вслух, как та не разрешила ему участвовать из-за низкого происхождения, а Карна вместо того, чтобы как-то ответить на оскорбление, например, сломать тот суперлук и так доказать, что таки чего-то стОит, просто этот лук опустил и слился - разумеется, потому что на самом деле Карна ничего не стОит, так что Кришни правильно сделала, что отфильтровала его. Тут уже Карна готов был схватиться за оружие, но подуспокоившийся к тому времени Дурьодхана спросил у Шишупалы, почему, собственно, тот так расстроен - часом, не из-за этого мегаивента? Шишупала сказал, что "расстроен" это не то слово, потому что на самом-то деле Юдхиштхира как царь это ниочем, а все это сказочно богатое независимое царство - идея его злейшего врага Кришны, поэтому он должен в пику ему во что бы то ни стало сорвать мероприятие.
С этими гневными словами Шишупала пошел прямо во дворец, а четверка еще немного
***
Зайдя во дворец, четверке пришлось столкнуться с волшебным приколом - то, что они принимали за проходы, оказывалось глухими стенами, и только глядя, куда идет прислуга дворца - как будто через стены, они смогли добраться до того зала, где шли последние приготовления к церемонии и собирались все причастные.
Карна, которому только что напомнили про "сына колесничего" на сваямваре, первой там зафиксировал именно Кришни, да еще и между ненавистными ему Пандавами, сейчас такими довольными своим успехом, - и Карне традиционно стало нехорошо от этого зрелища.
Нехорошо стало и Дурьодхане,...
...но того перекосило в основном от сказочно богатого дворцового декора.
Шишупала, который вошел во дворец раньше хастинапурцев, уже сидел в кресле. Дурьодхана занял свободное место возле него - его заинтересовала решимость царя Чеди сорвать в пику Кришне провозглашение независимости Индрапрастхи, и он решил не спускать глаз с этого скандалиста - вдруг и для Дурьодханы в этом может быть какая-то польза.
Тут к Шишупале подошел Кришна, чтобы просто с ним поздороваться - и мы узнали, в чем там проблема и откуда такая ненависть со стороны Шишупалы. Он был младшим двоюродным братом Кришны - мать Шишупалы это родная сестра Васудевы, отца Кришны. Шишупала родился с мутациями - у него было четыре руки и три глаза, но еще в детстве, когда они с Кришной встретились, у него внезапно отпали лишние руки и пропал третий глаз - то есть он стал выглядеть совершенно стандартным человеком. Однако сам Шишупала почувствовал это не как некое излечение от уродства, а как утрату своего могущества и силы, которыми одарили его боги и которые так и не восстановились. И вот тут он возненавидел Кришну - видимо, ощущение утраты возможностей таки было значительным. Свою ненависть он проявлял - как уже к этому времени стало понятно зрителю - всегда и везде оскорбляя Кришну. Мать Шишупалы, то есть тетя Кришны, понимала, что до добра это не доведет, и попросила племянника прощать ее сына и никак не наказывать его за такое недостойное поведение. Кришна пообещал ей, что простит только сто оскорблений от Шишупалы - а дальше будет считать себя свободным поступать с кузеном по своему усмотрению. Шишупала об этой договоренности Кришны со своей матерью прекрасно знал, и павлиньи перья у него за поясом как раз и были для него счетчиком оскорблений - каждый раз, говоря Кришне какую-то гадость, он вынимал из-за пояса перо и выбрасывал его. Как мы увидели в прошлой сцене в дворцовом саду, этих перьев за поясом у него осталось не так уж много.
И вот, когда Кришна подошел к Шишупале здороваться, тот сразу стал ему говорить всякое нехорошее - при этом достал одно перо из своего пояса...
...и бросил его в Кришну – а тот его поймал.
Напомню, что перо павлина это один из символов Кришны, и оно всегда есть в его кокошнике.
Кришна сказал Шишупале, что хорошо бы ему прекратить уже страдать этим злословием в его адрес, потому что перья у него за поясом тают на глазах, а со счета можно сбиться - и тогда по уговору Кришна волен делать с кузеном, что угодно.
После такой «милой» беседы по душам Кришна вернулся на свое место в зале - а место у него там было самое почетное после царского трона и выглядело оно, по правде говоря, не хуже этого трона.