Унижение Кришни. Карна
Дурьодхана, видя, что Кришни собирается уходить, отдал приказ охране тронного зала не выпускать ее,...
...и те, конечно, подчинились, загородив ей выход своими копьями. Тогда Кришни вернулась в зал к трону Дхритараштры и сказала еще раз, обращаясь к нему, что проигрыш Юдхиштхирой его последней игры не мог лишить ее свободы, поскольку на тот момент он уже стал слугой и потерял право ей приказывать, а все его права на имущество в момент проигрыша себя перешли ей как его жене – и вообще она требует не просто ответа, на каком основании ее сейчас не выпускают из тронного зала, а наказания виновных в том, что ее притащили сюда насильно за волосы.
Поскольку Дхритараштра там был всё еще в ауте,...
...то среагировал Видура – сказал, что Кришни права и все ее утверждения справедливы, то есть она свободна, а Индрапрастха теперь принадлежит ей.
Ему поддакнул Дрона, особо отметив, что в браке муж и жена имеют равные права – и на имущество, и друг на друга,...
...а случившееся большой позор для династии Куру, которая так обошлась со своей невесткой.
Шакуни на это сказал, что когда Юдхиштхира проиграл себя, то все согласились, что его имущество перешло к Дурьохане, а не к Кришни, а когда Юдхиштхира сделал ставкой Кришни, то все согласились с тем, что в случае проигрыша она становится служанкой Дурьодханы – и самое главное, с этим согласился Юдхиштхира, который ведь всегда следует дхарме, а значит, не стал бы поступать против закона и делать неправомерную ставку; так хорошо бы ему самому теперь как-то прокомментировать претензии Кришни и объяснить ей с позиций дхармы, что всё было правильно и законно, и она теперь служанка его племянника, а не царица Индрапрастхи.
Дурьодхана тут рявкнул Юдхиштхире, чтобы тот сейчас же ответил Кришни – сделав ее ставкой в игре, он нарушил дхарму и пошел против закона или?
Братья умоляюще посмотрели на Юдхиштхиру с призывом признать правоту Кришни и собственное нарушение дхармы или хотя бы промолчать. Кришни, кстати, когда Шакуни стал переводить стрелки на Юдхиштхиру, подошла к мужьям, но она смотрела на него без всяких призывов, а просто ждала ответа. Однако к разочарованию братьев, он сказал – разумеется, в слезах, что если он мог ставить братьев, то он, конечно, мог ставить и Кришни, поскольку члены одной семьи имеют права друг на друга, и, даже потеряв свободу, он не потерял прав на свою семью.
Но Кришни ему тут же возразила, начав с только что сказанных Дроной слов о равных правах мужа и жены друг на друга – в отличие от прав на братьев, которым он, как старший, мог приказывать, но они, как младшие, не могли приказывать ему; однако так как у них с Юдхиштхирой равные права друг на друга, то он мог приказывать Кришни разве что только как царь Индрапрастхи, но после проигрыша себя он потерял права на этот титул, царство перешло ей по закону, и больше он никак приказывать ей не может.
Тут Шакуни очень сильно запереживал и опять вспомнил про разорванный шаблон, почуяв, что так Кришни, глядишь, и убедит Юдхиштхиру – а не для того затевалась вся интрига, чтобы они тут сейчас вместе придумали, как и все ловушки Шакуни обойти, и при дхарме остаться.
Он вмешался с тем, собственно, что говорил и раньше: на момент ставки все компетентные люди были согласны, что всё законно, в том числе и сам Юдхиштхира - который и сейчас, кстати, согласен, что он только что подтвердил, - и даже если теперь при более детальном обсуждении вылезли какие-то спорные нюансы, то почему они должны иметь обратную силу? - Тогда все согласились с тем, к каким последствиям приведет проигрыш Юдхиштхиры - и сейчас какие-то сомнения возникли только потому, что Кришни не хочет из-за своего высокомерия признавать себя служанкой,...
...и для таких случаев в законе предлагается лекарство в виде соответствующих наказаний слугам за неподчинение своим хозяевам; и Кришни нужно непременно наказать, иначе это будет плохой прецедент и подрыв устоев, способный вызвать сомнения у других слуг царства, а надо ли им выполнять приказы их господ.
Вдруг влез Карна – хотя его там никто об этом не просил на самом деле, и это была исключительно его личная инициатива, причем, скорее всего, желание ее проявить возникло у Карны только потому, что Кришни подошла уже слишком близко к своим мужьям, и ему традиционно стало нехорошо от этого зрелища. Он сказал, что с учетом всех обстоятельств, а именно того, что Кришни ведь еще не привыкла к своему положению служанки, и, конечно, ей нужно время для того, чтобы приучиться к покорности и забыть свои аррогантные замашки, которые она могла себе раньше позволять, прикрываясь царским титулом – и в этом случае хорошему хозяину стоит проявить снисхождение и не назначать никакого наказания, по закону полагающегося слуге за непослушание; однако совсем оставлять без ответа нынешнее неадекватное поведение Кришни тоже нельзя – и Карна считает самым правильным в этом случае сейчас раздеть ее: поскольку Кришни живет с пятью мужчинами, то есть не является порядочной женщиной, то совершенно безразлично, есть на ней одежда или нет, следовательно, это для нее не наказание, а просто формализм, а ее сари ей потом вернут на выходе из тронного зала.
Дурьодхана, по правде говоря, несколько удивился идее Карны,...
...но ему понравилось, какими лицами было встречено в зале это предложение,...
...особенно ему понравились, конечно, лица Пандавов,...
...да и Карне он же раньше пообещал, что у того тоже будет возможность отыграться за прошлые обиды - а отсылки к ним были несомненны. В итоге Дурьодхана сказал, что согласен с другом – пусть будет так, как тот предложил, и если с Кришни сейчас снимут сари, то это его вполне устроит в качестве ее наказания за непослушание.
Тут Пандавы, которые до этого несмотря на все ненавидящие взгляды в сторону Дурьодханы, а теперь и Карны, давненько уже не поднимались с колен, даже когда выкрикивали свои проклятия и угрозы, вскочили на ноги. Бхима и Арджуна пообещали Дурьодхане, что за такое у него в Хастинапуре камня на камне не останется.
Видура возмущенно сказал Дурьодхане, чтобы тот всё-таки нашел уже берега – публичное раздевание не может быть законным, в том числе и в качестве наказания, и если он собрался наказывать Кришни за непослушание, то для определения меры надо обращаться к действующим хастинапурским законам, а не к злоумышлениям Карны.
Тут же вставил слово и Дрона по поводу того, что такое оскорбление, как отъем у человека одежды, недопустимо.
Внезапно выступил Ашваттхама, который до этого просто с интересом наблюдал за происходящим, и довольно агрессивно сказал,...
...что отец заступается за Кришни только потому, что это дочь его друга, да и самому Ашваттхаме из-за этого она должна быть как сестра – но только ему стыдно признавать такую женщину своей сестрой, и он считает мнение Карны о ней справедливым, а значит, отъем у нее одежды не может по-настоящему оскорбить ее по причине отсутствия у нее чести в принципе.
Дрона, конечно, крайне неприятно поразился услышанным от Ашваттхамы...
...и ответил ему, что если бы тот не был его сыном, то он прямо сейчас проклял бы его.
Карна на это сказал, тоже уже довольно агрессивно, в отличие от своего прошлого выступления - почему это Ашваттхама заслужил какое-то проклятие, если сказал о Кришни чистую правду, и почему хастинапурские законы должны защищать то, чего нет, то есть ее отсутствующую честь.
Арджуна крикнул Карне,..
...чтобы тот знал: теперь пользоваться своими умениями Карна может лишь потому, что мироздание откликается на просьбы Арджуны лично убить его, а вообще волшебное лучное искусство не служит таким подонкам, поэтому всё его мастерство пропадет, как только Карна окажется под прицелом лука Арджуны.
Если помните, то эти слова Арджуны очень сильно соотнеслись с тем, что Карне сказал Парашурама, когда выгнал его из
Дурьодхана всё это послушал, еще раз оглядел зал,...
...еще раз ему всё понравилось – и он опять сказал, что его друг прав, и раздевание Кришни он считает в ее случае вполне адекватным наказанием за непослушание. Рядом с ним стоял Духшасана, и Дурьодхана сказал ему, чтобы тот сейчас снял с Кришни ее сари. Тому тоже там всё нравилось,...
...и он двинулся по направлению к ней. Но рядом с ними нарисовался Шакуни, преградил путь Духшасане, а Дурьодхане тихо сказал, чтобы тот немедленно прекратил – это только в нездоровую голову его второсортного Карны могла прийти идея раздевать здесь Кришни.
Дурьодхана сказал на это Шакуни, тоже тихо, что, мол, сам же дядя всё время говорил, что им нужны Кришни и обложенный дхармой Юдхиштхира в замкнутом пространстве, а дальше чем хуже, тем лучше – так чем ему теперь не хуже, и с чего это дядя вдруг начал жалеть эту ненавистную женщину, которая на ивенте так оскорбила его и помножила на ноль его честь, гордость и кшатрийское достоинство. Шакуни ответил, что в смысле жалости ему до Кришни, разумеется, нет никакого дела, но тронный зал точно не место для таких шоу. Дурьодхана в очередной раз оглядел зал...
...и сказал, что вообще-то он ведь только что уже, можно сказать, пообещал Карне, что разденет здесь Кришни, и если тому оно так надо, то он не будет забирать свои слова назад. Шакуни возмущенно фыркнул, что это, похоже, общение с этим дураком-унтерменшем множит на ноль не только кшатрийское достоинство племянника, но и его разум: зачем ему такой беспредел и репутационный урон в месте, из которого он собирается всю жизнь править своим царством, а кроме того, зачем так бесповоротно настраивать против себя Дрону, который вот такого может и не простить, несмотря на договор всегда служить только Хастинапуру; возмездие и реморализация это, конечно, хорошо, но не в ущерб же себе - сложившуюся ситуацию племяннику надо использовать с максимальной выгодой для себя и не позволять Карне портить их сценарий своим больным воображением.
Дурьодхана немного поколебался, неохотно сказал дяде «хорошо» и, оставив Шакуни и Духшасану, пошел в сторону Пандавов и всё также стоящей рядом с ними Кришни.
Пока Дурьодхана и Шакуни перешептывались, братья Юдхиштхиры уже стали особо настойчиво требовать у него все-таки разрешить им защитить Кришни; причем даже близнецы, которые обычно всегда на всё реагируют поспокойнее, чем Бхима и Арджуна, явно были на пределе нарушения своей нынешней рабской дхармы.
Но позволять им нарушить эту самую дхарму Юдхиштхира не хотел,...
...и он обратился к Дурьодхане со словами, что наказание это в любом случае не что попало, а какая-то разумная целесообразная мера, и публичное раздевание в свете закона это как раз беззаконие и есть, независимо от того, какими причинами оно вызвано, поэтому если Дурьодхана тру-кшатрий, то он такого беспредела точно не допустит.
Дурьодхана посмотрел на лица Пандавов с самыми разнообразными эмоциями на них – ему опять всё очень понравилось, и сказал Юдхиштхире, что если они так хотят, чтобы он не раздевал здесь свою служанку, то пусть все пятеро просят его об этом, и тогда он, может быть, подумает, как по-другому наказать ее за непослушание, а самое главное – пусть она сама тоже с ними просит за себя.
Пандавы тут же опустились перед ним на колени и сложили руки в просительном жесте, а Юдхиштхира сказал, как бы от всех, что они просят Дурьодхану не раздевать Кришни.
Кришни, глядя на это, на весь зал сказала, что она не служанка, ни у кого ничего сейчас не просит, и если бы здесь был хоть один тру-кшатрий, то никто не посмел бы притащить ее сюда за волосы, а право носить оружие, конечно, дает более разнообразные возможности проявить свою подлую сущность, чем обслуживание колесниц.
После этого Кришни ушла от Пандавов, подошла к креслу Бхишмы и стала кричать ему, что если он старейшина царской династии Хастинапура, членом которой он признал и Кришни, то почему он не защищает ее, а допускает у себя в тронном зале такое беззаконие, и вместо наказания виновных в нем дает им возможность продолжать в том же духе. Бхишма, давясь слезами, с трудом выдал ей, что теперь, поскольку Кришни стала служанкой, то он ничего не может с этим сделать без приказа царя.
Кришни на это сказала, что она до сих пор так и не услышала внятного, разумного и непротиворечащего закону ответа, почему это ее считают здесь служанкой, в том числе ответа от Юдхиштхиры, мнение которого тут все признают самым компетентным – а раз так, то Кришни прямо требует, чтобы именно он отвечал на ее вопросы, а его окончательный ответ был признан имеющим законную силу.
Дурьодхана покричал Бхишме, чтобы дедушка заценил, как нагло ведет себя его служанка, как открыто не собирается ему подчиняться, и нельзя допускать такого подрыва устоев и оставлять ее без какого-то наказания.
Потом он рявкнул Кришни, что она ничего не может тут требовать, а Юдхиштхире позволено открывать рот только с разрешения своего хозяина – и своим неповиновением и нахальством она достала его окончательно,...
...поэтому больше никаких дискуссий на этот счет, и пусть Духшасана сейчас же снимет с нее сари.
Короче, Шакуни оказался перед вилкой: или дать Духшасане с плохо предсказуемыми последствиями снять сари с Кришни, или дать Кришни и дальше вести теоретически бесконечные перетирания юридической стороны ситуации с последствиями, по мнению Шакуни, вполне очевидными – она найдет такой проход между каплями принципов праведности, справедливости и законности, который Юдхиштхира признает дхармичным и при котором даже программа-минимум интриги окажется под большим вопросом. Он отошел в сторону от Духшасаны, дав таким образом понять племяннику, что не возражает - и тот пошел к Кришни.