Страдания Карны
Как стало понятно из прошлой серии, Карна, после того как поговорил с Дурьодханой и окончательно расстроился от того, что грядущей войны не избежать, решил спастись в доме у родителей от того, о чем на дворцовой территории ему напоминало буквально всё – его жизнь, с какой стороны ни посмотри, идет не так, как надо.
Во дворе дома мы увидели его родителей и Вришали.
Адхиратха, должно быть, уже не работает.
А вот сына Вришали и Карны не показали, и так создатели дали зрителю ясно понять без привлечения дополнительного актера, как этот сын был ему нужен и интересен. Гулял где-то, наверное – ну да Карна сейчас точно не к сыну приехал, а успокоиться в родительском доме, куда сразу и забежал, даже ни с кем не поздоровавшись. Родители взволнованно переглянулись – особенно Радха запереживала, и Вришали, видя это, тоже пошла в дом за Карной узнать, что у него не так
***
В доме Карна просто сидел за столом и страдал с глазами на мокром месте от своей адхармичной жизни и неспокойной совести, но когда увидел, как Вришали зашла, то слезы таки потекли по щекам. Она спросила, что случилось, но он, вытирая слезы, на ее вопрос не ответил, а напомнил ей тот случай, когда они здесь жили вместе и к ним зашел генерал Шикханди – он еще сильно ей не понравился. Карна рассказал: тогда он жаловался Шикханди на то, что невозможно вернуть то время – как оказалось, прекрасное, - когда они жили в Анге, а вот сейчас как бы он хотел вернуть хотя бы то время, когда он был здесь с генералом – но увы, и на плече генерала поплакать по этому поводу тоже уже не получится.
Тут Карна понял, что на этот раз даже в родном доме ему не удастся успокоиться, и вообще убежал оттуда на берег реки.
***
Но там ему тоже было не так-то просто успокоиться, потому что это же был тот самый берег, откуда Карна стрелял в реку для своих лотосных дождей – один раз для Кунти в 18-й серии, а второй раз для Шикханди в 131-й серии.
Карна последовательно погрузился в прошлое – начиная от совсем недавних претензий Кришны насчет его адхармичной жизни. Потом был, собственно, генерал, который сказал, что Карна потерял его уважение, а значит, и дружбу, и Шикханди не хотел бы его видеть не то что своим гостем, а даже своим колесничим. Потом показали прямо всё-всё, что мы видели раньше и что Карне не давало покоя – даже такое, о чем до этого как-то не вспоминали, вроде того, как Пандавы наезжали на него в 129-й серии, когда он привел Вришали в Индрапрастху и встретил их там у городских ворот, или того, как Дрона в 60-й серии в оскорбительном тоне не позволил своим ученикам брать с собой Карну в поход на Панчал. Закончилось всё, разумеется, тем, как Адхиратха не разрешил Карне получить от царя и царицы с красивыми глазами заслуженное признание и награду за свой лотосный дождь. Оттуда стартанул уже золотой фонд – от, собственно, красивых глаз царицы, пытающихся найти в толпе лучника, так чудесно встретившего ее в Хастинапуре, до тех же глаз, восхищенных крутизной вчерашнего лазер-шоу. Само собой, всё это привело к дополнительным страданиям по поводу того, что даже если бы у Кришны не было никаких оснований упрекать его в адхармичной жизни и он не служил бы той власти, которая довела царство до
***
Через какое-то время Вришали нашла Карну и на речке – подошла и сказала, что мама там приготовила его любимый обед и волнуется, что он ушел таким расстроенным и его уже так долго нет. Догадываясь – и во многом верно, почему Карна весь в слезах и соплях,...
...она попыталась его утешить в меру своих возможностей. Она сказала, что если Карна решит все-таки не участвовать в грядущей
Но уже давно прошло то время, когда домагадховский Карна рассказывал Вришали всё, что было у него на душе – в основном, конечно, про то, как несправедливо его ограничивают в желании изучать воинское искусство, но также, например, про тот лотосный дождь для царя и царицы из его детства, когда она еще даже не родилась. Поэтому сейчас Карна ничего не стал объяснять Вришали, а ответил ей по сути то, что ответил когда-то Шикханди: того Карны, о возвращении которого говорит Вришали
***
Знакомство с Кришной у Шикханди началось с сожалений генерала о том, что переговоры прошли безрезультатно и грядущей войны теперь уже не избежать – и в следующий раз, выходит, они встретятся уже перед самой битвой, когда, по традиции, командование обеих сторон соберется вместе для того, чтобы договорится о всяких технических правилах и деталях этого конкретного сражения, при условии, конечно, что Бхишма посчитает нужным его туда взять. Кришна ответил, что генерал может гарантированно туда попасть, если откажется служить Хастинапуру и перейдет на сторону Пандавов – в армии их союзников его без вопросов сделают главнокомандующим. Он настолько уверено это сказал, что у Шикханди не возникло сомнений – Кришна точно знает, что он может отказаться участвовать в войне на стороне Хастинапура, а поскольку, по мнению Шикханди, у Кришны мог быть только один источник информации об этом – Бхишма, то генерал это воспринял как то, что Великий решил с помощью Кришны вынести ему сегодня мозг еще раз.
Шикханди спросил – а разве не сам Кришна будет возглавлять армию Пандавов? Кришна усмехнулся и сказал, что это исключено – командующий должен быть готов в любой момент сражаться вместе со своими бойцами, а он пообещал в этой войне не брать в руки оружие, поэтому место главнокомандующего пока вакантно и Шикханди на этом месте будут очень рады. Генерал ответил, что он готов понять, что для Бхишмы грядущая война это личная трагедия, но ему ни на одной из сторон никто не дед и не внук, поэтому он может себе позволить без всяких вопросов со стороны совести просто исполнять свой воинский долг, как того требует его кшатрийская честь и присяга, то есть сражаться вместе со своими бойцами, делая всё возможное для победы Хастинапура. Короче, Шикханди сказал, что он не рассматривает сейчас смену места службы.
К удивлению Шикханди после этого Кришна больше не стал просить его переходить на сторону Пандавов или не участвовать в войне, а сказал, что ему очень жаль
Кришна действительно совсем оставил эту тему и сказал, что у него есть к генералу личная просьба – и он надеется, что выполнить ее не составит для него труда: царица Кришни – его лучшая подруга, и ее сыновья ему дороги, как его собственный сын… нет, даже больше – они ему дороги, как сын его сестры, раз уж в их традициях принято ценить детей сестры больше, чем своих, и он хотел бы попросить у генерала кое-что для них. Шикханди известен на всю Бхарату своими полководческими талантами, а особенно тем, что не проиграл ни одного сражения – и так является сейчас кумиром для юных кшатриев, в том числе и для сыновей царицы Кришни, и увидеть его и получить его благословения было бы для них очень ценно - так не мог бы Шикханди, когда армии обеих сторон уже разместятся в своих лагерях возле поля боя, как-то встретиться с ними. Шикханди удивленно сказал, что какое же благословение может быть им интересно от него, кроме как на победу, но это как раз то благословение, которое он не может им дать от чистого сердца, потому что они будут сражаться на разных сторонах. Кришна ответил, что он сам не только может дать им благословение на победу, но и привести к этой победе, но есть благословение, которое он не может им дать от чистого сердца, поскольку сам и отправляет их на войну – самое обычное благословение на долгую жизнь, которое, впрочем, обычно только в мирное время, а в трудные времена войны всегда дарит надежду; так не мог бы генерал при встрече от всего сердца пожелать сыновьям царицы Кришни долгой жизни. Шикханди еще более удивленно спросил – неужели Кришна так верит в силу его благословений, на что Кришна хитро ответил, что генерал, похоже, и сам очень верит в силу своих благословений, данных от чистого сердца, раз отказывается давать им благословение на победу. Шикханди улыбнулся и сказал, что, конечно, он выполнит эту просьбу и от всего сердца благословит сыновей царицы Кришни на долгую жизнь, и не будет ли Кришна против, если для этого он приедет в их лагерь, чтобы еще и увидеть саму царицу Кришни, а не только ее детей – он всегда хотел встретиться с человеком, который смог в кратчайшие сроки превратить бесплодную пустыню с рептилоидами в сказочно богатое царство, да и о божественной красоте царицы по Бхарате ходят всякие легенды. Тут уже Кришна удивленно спросил Шикханди – с чего тот взял, что царица приедет в военный лагерь Пандавов и будет там жить во время сражения? Генерал ответил, что он так решил, потому что она, вроде бы, хотела вымыть волосы в крови Духшасаны, и он подумал, что она захочет это сделать в виде какого-то показательного мероприятия и при первой же возможности, то есть в тот же день, когда его победят – а для этого надо приехать на поле боя… Под суровым взглядом Кришны он еще добавил, что вот так он себе представил это, когда услышал, как царица сформулировала свои намерения относительно ее обидчика, поэтому и подумал, что сможет увидеть ее в лагере Пандавов, но если он ошибся и ее там не будет... Кришна не дал ему закончить, а со вздохом сказал, что генерал всё правильно представил - царица Кришни будет жить в лагере Пандавов во время сражения и он обязательно ее увидит.
Потом Кришна дал понять Шикханди, что он уже сказал генералу всё, что хотел и ради чего пригласил его в дом Видуры, и теперь они могут попрощаться. Однако оказалось, что Шикханди сказал не всё, что хотел. Уже выходя, он остановился и спросил Кришну: будучи другом Пандавов и царицы Кришни, присутствовал ли он на их свадьбе? Кришна ответил, что да, он там был, и Шикханди сразу спросил, не знает ли он в таком случае, как ей удалось получить согласие своих родителей на такой брак? Кришна сказал, что это он убедил ее отца дать согласие, а вот что касается его жены и того, почему вообще эти убеждения сработали – то об этом Шикханди лучше спросить самого царя Друпаду, и у генерала, конечно, будет такая возможность, когда он приедет в их лагерь, как они только что договорились.
И если до этого слова Кришны вызывали просто характерное беспокойство в огненных глазах генерала, то вот от упоминания о том, что в лагере Пандавов он может встретиться с Друпадой, там появилась такая ненависть, что сразу стало понятно - хотя Шикханди и не хотел больше мстить отцу за прошлое, но он его не простил.