«Обзор сериала Махабхарата» (Махабхарата-2013, антифанфик). Серия 174

[Чернышёва]

Непринятый вызов

Говоря в конце прошлой серии Вирате о том, что свой семейный конфликт с Кауравами Пандавы собрались разрешать на личном уровне, Юдхиштхира имел в виду вот что. Решимость Арджуны немедленно воспользоваться ядерными боеголовками наконечниками из своего колчана и не оставить в Хастинапуре камня на камне, равно как и прочие его воинственные настроения, таки были задвинуты в пользу еще одной попытки бросить вызов своим обидчикам – но на этот раз вызов бросят уже все они, а не только Арджуна. Пандавы послали в Хастинапур письмо, в котором требовали от Дурьодханы и всех его братьев, а также от Карны сатисфакции за случившееся на игре в кости в виде поединков с ними на смерть и указали день, когда они прибудут к стенам города для сражения.
В Хастинапуре пришедшее письмо опять стали обсуждать на семейном совете, однако в этот раз Дурьодхана позвал на него еще и Карну – все-таки тот тоже был в числе тех, кому Пандавы бросили вызов на смертный бой. Карна, прочитав письмо,...


...тут же пафосно заявил, что, конечно, он примет вызов и за себя, и за товарища, и за его братьев; у Дурьодханы нет никаких причин сомневаться в его силе - Карна убьет всех Пандавов!

Да, Дурьодхана не отпустил товарища в Ангу в свете тех угроз, которые он услышал от Арджуны под стенами Упаплавьи, и пока оставил при себе в качестве, так сказать, телохранителя. Но в данном случае кое-что омрачало радость Карны от того, что у него сейчас была весомая причина жить на дворцовой территории неопределенный срок – то, какую естественную тревогу эта ситуация вызывала у Кунти. Сами по себе ее материнские чувства Карна принимал с полным пониманием – но это никак не меняло его резко негативного отношения к Пандавам, и в этом смысле он не то что не мог ничем помочь любимой или хотя бы утешить ее, а наоборот доставлял ей дополнительное волнение.

Шакуни сказал – что это, мол, раджа сразу так возбудился от какого-то письма и собирается принимать вызовы от кого попало; защита наследного принца от нападения входит в прямые обязанности главнокомандующего армии Хастинапура, то есть Бхишмы, который сейчас на месте и ему ничего не мешает исполнить эти свои обязанности, если Пандавы объявятся у стен города, как они обещают в письме. Бхишма без особых надежд немного поотпирался, что это же не нападение на Хастинапур, а личные вызовы на поединок, так при чем тут он? – когда вызов бросят ему или безопасность Хастинапура будет под угрозой, вот тогда он и поедет сражаться, а в письме речь идет о Дурьодхане, его братьях и Карне, и на вызовы, брошенные им, должны отвечать они. Но, понятно, Шакуни тут же ему сказал, что Пандавы по договору вообще не должны сейчас отсвечивать в общественной жизни – и уж тем более не могут бросать вызов никому из царской семьи Хастинапура; их угрозы и размахивания оружием в сторону первых лиц царства незаконны, а безопасность первых лиц царства это дело государственной важности – и Бхишма очень даже при чем в вопросах обеспечения в Хастинапуре законности и госбезопасности.

***
В назначенный день Пандавы появились у стен Хастинапура на своих колесницах и протрубили в раковины, сообщая о своем прибытии.

Как видим, на свои колесницы они повесили знамена Индрапрастхи.

Настроены все были очень решительно и все влезли в бронежилеты.









На лбах вместо их обычной тилаки Лунной династии видно благословение Кришни на победу - перед их отъездом она порезала себе руку и каждому нарисовала кровью такую вот простую красную полоску.

К ним выехал Бхишма – тоже суровый.


Они сошли с колесниц, и Бхишма объяснил ситуацию: официальная позиция Хастинапура – в ближайшие 13 лет Пандавы должны жить в изгнании на тех же условиях, что и раньше, поэтому никто не будет здесь принимать их вызовы, не говоря уже о том, чтобы возвращать им Индрапрастху; а если они всё равно решатся сейчас размахивать тут оружием, то Бхишме придется их сейчас же и нейтрализовать. Пандавы стали говорить ему, что, мол, почему дедушка не на их стороне – разве он сам не был свидетелем того, что было на игре в кости, и разве Дурьодхана, Карна и остальные причастные не заслужили справедливого наказания? Бхишма ответил, что он-то считает, что Пандавы правы, все их требования справедливы, и правда на их стороне – но он связан клятвой служить трону Хастинапура, которую не может нарушить, поэтому будет с ними поступать так, как велит ему эта клятва – в данном случае сражаться с ними, если они таки решатся сейчас размахивать тут оружием. Арджуна сразу заявил, что для него вообще не вариант стрелять в дедушку – ни сейчас, ни когда-либо еще, на что Бхишма грозно сказал, что в таком случае велкам в новое изгнание, причем навсегда; но поскольку справедливость на их стороне, то лично он посоветовал бы им собрать армию своих сторонников и пойти войной на Хастинапур – и всех, кто поддерживает нынешнюю преступную власть там, бить без колебаний и не разбирая причин, в том числе и его.
Тут выступил Юдхиштхира и сказал: дедушка прекрасно знает, что ему действительно есть из кого собрать армию желающих победы над Хастинапуром или, по крайней мере, его ослабления, поэтому и Хастинапуру для противодействия придется призвать всех своих союзников – в итоге, это будет война на всю Бхарату, а значит, огромные человеческие жертвы, а если дело дойдет до применения ядерного божественного оружия, то и колоссальные разрушения, так неужели дедушка и вправду считает, что это правильный вариант, особенно если учесть, что сама проблема в их личном конфликте с кузенами? Бхишма ответил, что да – именно так он и считает: ему будет стыдно за внуков, если они подчинятся нынешним требованиям Хастинапура, то есть не решатся отстаивать права на свое царство военным путем и забудут о справедливом возмездии за то, что было на игре в кости; за справедливость надо сражаться, а не складывать лапки, и хоть он, конечно, к своему несчастью, связан клятвой, то есть ему такое недоступно и воевать придется на стороне Хастинапура, но душой и сердцем он с Пандавами, потому что они правы, и он желает им победы.
Бхишма очень старался, чтобы это прозвучало как-то воодушевляюще, …


…но не очень получилось – Юдхиштхира заплакал,...


…да и остальные расстроились.








Короче, Пандавы повернули назад в Матсью только с дедушкиными благословениями на победу в будущей войне...


...и в полном замешательстве насчет того, как им поступать дальше.

***
Когда Бхишма вернулся в город, к нему тут же подскочили Дурьодхана и Шакуни с требованием рассказать подробности переговоров с Пандавами. Тот – разумеется, не скрывая своего неодобрения происходящим – ответил, что Пандавы не захотели с ним сражаться и уехали, но – как Бхишма всех уже 100500 раз предупреждал - уехали они не в изгнание, а собирать армию для нападения на Хастинапур. Дурьодхана жестко наехал на дедушку – мол, если Пандавы угрожали войной, то долг Бхишмы был в том, чтобы не допустить ее на своей территории, то есть тут же убить их. Бхишма сказал на это, что он уже 100500 раз говорил, что надо сделать, чтобы не допустить войну с армией, которую соберут Пандавы – вернуть им Индрапрастху. Тогда Шакуни наехал еще жестче – Бхишма очень вольно трактует свою верность Хастинапуру и службу в его интересах, и они с племянником с крепостной стены сами видели, как Бхишма благословлял Пандавов – уж не на победу ли в этой грядущей войне? – а может, это он сам и посоветовал внукам вместо нового изгнания прийти сюда с войной? Бхишма уклончиво ответил, что решение о войне принимают сами Пандавы, а что касается его верности трону, то все наезды мимо кассы – любому, кто поднимет оружие против Хастинапура, придется иметь дело с ним. Тут Шакуни сказал: Бхишме прекрасно известно, что Пандавы могут собрать такие силы, которые при грамотном коммандовании принесут Хастинапуру колоссальный ущерб, но они не соберут такие силы, с которыми они могли бы победить, так в чем смысл его нынешнего поведения – получается, только в том, чтобы Пандавов убил не он, а кто-то другой? – и ради этого он разжигает пожар войны, в которой, кроме Пандавов, погибнет огромное количество людей, а если дело дойдет до применения ядерного божественного оружия, то будут еще и невиданные разрушения?! Бхишма очень четко и без колебаний ответил, что на стороне Пандавов справедливость – поэтому он не был бы так уверен в непобедимости Хастинапура. Дурьодхана попросил пояснить – если дедушка будет командовать их непобедимой армией, честно выполняя свою клятву верности трону, то как же Пандавы смогут победить? На это Бхишма уже наоборот довольно туманно ответил, что справедливость ни перед кем не отчитывается в том, как ей побеждать, а Дурьодхане – раз он так упорствует в своих заблуждениях – надо уже сейчас готовиться отвечать за свои преступления, в том числе за разжигание пожара будущей войны.
После этих слов Бхишма демонстративно дал понять, что разговор окончен.

Когда Бхишма удалился на достаточное расстояние, Дурьодхана сказал дяде, что он не боится ядерной войны с Пандавами, потому что в арсенале и у гуру Дроны, и у Карны имеется свой уран божественное оружие, а армия Хастинапура сейчас настолько боеспособна, что любое собранное Пандавами войско победит просто, так сказать, «по очкам» независимо от того, сколько великих воинов выступит на стороне кузенов. Шакуни прошипел, что как бы Бхишма в предстоящей войне не стал командовать армией приблизительно так же, как он вел войско под стены Упаплавьи. Племянник возразил, что так не будет – всё-таки дедушка видит смысл жизни в верности своим обетам, а еще Дурьодхана в этом вопросе надеется на Шикханди: именно он, по сути, после того, как стал правой рукой Бхишмы, и сделал своими успешными реформами армию Хастинапура самой боеспособной в Бхарате, и генерал не поведет своих бойцов на убой ради Пандавов, которые ему не внуки, не дети и не братья - и Бхишме не даст; ну а уж полководческие способности Шикханди вообще несомненны – он еще не проиграл ни одного сражения. Шакуни посмотрел на Дурьодхану так, как он обычно смотрит на племянника, когда тот говорит, по мнению дяди, какие-то глупости, и сказал, что генерал, который сам по себе является прекрасной иллюстрацией гибкости Бхишмы в исполнении своих клятв, вообще-то верен в первую очередь Бхишме и будет выполнять его приказы. Дурьодхана ответил, что всё это чушь, и еще раз повторил, что смысл жизни дедушки в исполнении своих обетов, и он никогда их не нарушал и не нарушит, а Шикханди действительно очень талантливый дашарнский нонейм, и если он и обязан кому-то своим успешным успехом, сопутствующим ему, кстати, во всем, а не только в исполнении его прямых армейских обязанностей, то точно не Бхишме, который нашел его в Анге уже «готовеньким», и не Дроне, который быстро послал его из своего ашрама, а тестю Дурьодханы.
Шакуни прослушал это с видом, что спорить всё равно бесполезно, и увел тему несколько в сторону – мол, на самом деле одним из решающих факторов для победы станет то, на чьей стороне будет армия Двараки, и хорошо бы им как-то пошевелиться в этом направлении, причем раньше, чем это сделают Пандавы – а именно Дурьодхане вспомнить, что он был любимым учеником Баларамы и как сильно тот хотел, чтобы они породнились; это важно еще и потому, что поможет вывести из игры Кришну, который всегда на стороне Пандавов – но если на стороне Дурьодханы будет Баларама, то Кришна, конечно, не станет идти против брата и участвовать в этой войне.
Оказалось, что после игры в кости Дурьодхана не поддерживал отношений с Баларамой, потому что не сомневался, что ему придется выслушать от учителя много нелестного в свой адрес по этому поводу. Когда же Шакуни сказал про него и про армию Двараки, то племянник признал, что тут дядя верно говорит, но есть ли хоть какие-то шансы на успех – захочет ли учитель вообще с ним встречаться, а уж тем более быть на его стороне? Шакуни ответил, что шансы прямо зависят от того, насколько качественно Дурьодхана побьется головой об пол у ног учителя насчет того, что с ним везде поступают несправедливо, и насчет того, какая это была для него неудача, что из-за Арджуны он не смог жениться на Субхадре.
В общем, они засобирались в Двараку.

***
Этим вечером Шикханди появился на балкончике Бхишмы не просто под их музыкальную тему «Я сложу перед вами свое оружие» - Бхишма после традиционной команды «вольно» так и заявил, что весь боевой опыт генерала прямо свидетельствует о том, что самое правильное для армии его противника – это сразу сложить перед ним оружие, потому что всё равно придется. Шикханди на команду «вольно» среагировал, как обычно – вообще не расслабился, а за комплимент поблагодарил, продолжая жечь Бхишму фирменным пламенем своих огненных глаз. Он, как и его плюс-минус ровесники по истории, не изменился – ну разве что мощная грудь якши совсем перестала просматриваться за наградными бусами.
Бхишма ему обрисовал ситуацию о неизбежности войны Хастинапура с Пандавами – причем слёз пока не лил по поводу готовности его внуков убивать друг друга, а наоборот, выдерживал деловой тон. Потом Бхишма отослал его к событиям многолетней давности, когда Пандавы уехали в Кхандавапрастху и Шикханди просил Бхишму снять с него воинскую повинность перед Хастинапуром, чтобы служить Юдхиштхире – мол, сейчас самое правильное время Шикханди осуществить свое тогдашнее намерение, а Бхишме выполнить его просьбу, потому что это только Бхишма бесповоротно связан своей клятвой служения трону, а Шикханди просто хастинапурский наемник; и Бхишма твердо верит в успешный успех генерала – победа будет за той армией, которую поведет Шикханди.
Генерал чуть не выпал с балкона от такого предложения, но когда пришел в себя, то сразу указал Бхишме, что это вообще-то было больше пятнадцати лет назад – и с тех пор многое поменялось. Во-первых, именно тогда Великий и решил сделать его своей правой рукой – хотя Шикханди его об этом не просил, а просил как раз не делать, но как теперь Бхишма представляет, что он будет сражаться против той армии, которой он каждый день говорит о верности своему воинскому долгу перед империей. Во-вторых, он, конечно, считает нынешнее решение Дхритараштры не отдавать Юдхиштхире Индрапрастху неправильным, но только с точки зрения политики, а на самом деле никакой мировой несправедливости, из-за которой Шикханди должен предать свою армию и воевать против нее, не произошло – Юдхиштхира отрекся от Индрапрастхи тогда, когда в игре в кости сделал ставкой себя, и у Шикханди нет никакого желания менять шило на мыло служить царю, который не готов ради интересов своего царства задвинуть свое кшатрийское достоинство.
Бхишма явно не ожидал, что Шикханди не поддержит его идею, и тут уже позволил себе полить слезы по поводу того, что его внуки готовы убивать друг друга и для него это личная трагедия. Однако потом он с нарастающей грозностью сказал, что Шикханди ошибается – Пандавы вправе требовать сатисфакции за то, что было на игре в кости; как это вообще так, что генерал собирается оставаться на стороне преступной власти, когда у него, в отличие от Бхишмы, есть возможность, которую сам же Бхишма ему и обеспечит, сражаться за справедливость?!
Шикханди грозностью Великого нисколько не впечатлился, а ответил, что он готов понять желание Пандавов залить тут всё кровью и не оставить камня на камне в качестве личной мести за то, что было на игре в кости, но только к справедливости это не имеет никакого отношения – сверхсурового наказания там заслуживает только Духшасана, однако остальные соучастники, по мнению Шикханди, не заслуживают, конечно, ни уважения, ни властных полномочий, но не более того; Юдхиштхира же еще 13 лет назад отрекся от Индрапрастхи, поэтому то, что он не может теперь ее себе вернуть, вполне справедливо. Тут же Шикханди попытался продвинуть Бхишме идею, что раз уж для того, чтобы избежать войны, не получается уговорить Дхритараштру отдать Юдхиштхире Индрапрастху, тогда хорошо бы Великому уговорить внука таки не воевать против Хастинапура, а уйти в изгнание – желательно, навсегда, - потому что Хастинапур, конечно, победит, но потери, скорее всего, будут огромные, а долг Бхишмы в любом случае заключается в том, чтобы не допустить войны на своей территории.
Бхишма ответил, что ему было бы стыдно за Юдхиштхиру, если бы он сейчас сложил лапки в новом изгнании, а не объявил Хастинапуру войну; но, допустим, он как-то пережил бы это – после пятимужия это уже не так страшно, но только Юдхиштхира не хочет уходить в изгнание, а хочет наказания обидчиков и Индрапрастху, что, по мнению Бхишмы, абсолютно справедливо, и он хочет помочь внуку, чем может – самому воевать на стороне Пандавов ему не позволяет клятва, но он может снять все воинские клятвы с Шикханди, и он очень просит генерала все-таки воевать на стороне Юдхиштхиры.
Видя, что Великий не хочет отставать от него со своей идеей воевать за Юдхиштхиру, Шикханди сказал, что его ведь сейчас в Хастинапуре держит не только присяга, но и обещание Дурьодхане обучить его сыновей воинскому искусству и сделать из них великих воинов. Ни Дхритараштра, ни Дурьодхана со своей преступной властью не вечны, а ученики генерала, конечно, еще маленькие для того, чтобы быть точно уверенным в том, что они соответствуют скрепным высоким идеалам праведности – однако пока что Великому, вроде, всё нравилось, не так ли?
Бхишма развернул перед Шикханди всякие комплименты насчет того, что генерал, подпуская Дурьодхану к его детям исключительно для раздачи отцовских благословений – ну да тот, вроде, не особо и рвется к ним с воспитательными усилиями, так что вот именно здесь у Шикханди не много работы – возродил надежды Бхишмы на будущего праведного царя на троне Хастинапура, а значит и на выполнение клятвы своему отцу. Бхишма еще немного поговорил о том, что пусть даже, к его большому сожалению, не в их династии появился такой энергичный и талантливый человек, как генерал, - к тому же с такой безупречной репутацией, - но его положительное влияние на будущее рода Куру уже сейчас очевидно. И если бы Юдхиштхира сам хотел уйти в изгнание, то Бхишме, конечно, было бы очень стыдно за него, но он бы стерпел и дальше жил бы нынешними надеждами на прекрасных учеников Шикханди. Но только Бхишма еще ведь пообещал царице Сатьявати, что Хастинапуром будут править ее потомки, и среди них она выбрала Юдхиштхиру; пока тот правил Индрапрастхой – исконной хастинапурской землей, – Бхишма еще мог считать свое обещание ей более-менее выполненным, но если Юдхиштхиру сейчас выпихнуть в изгнание фактически против его воли, то это будет точно нарушением слова.
Шикханди опять вернулся к тому, что Юдхиштхира фактически уже выпихнул себя в изгнание, когда поставил себя на игре в кости – и не хочет Шикханди после такого ему служить, а уж тем более воевать за него против своей армии, бросив своих учеников!
Короче, так Бхишме и не удалось склонить Шикханди к тому, о чем генерал просил его больше пятнадцати лет назад в 121-й серии. Его это очень расстроило, и он решил с утра поговорить на эту тему еще и с мамой. Как Дурьодхана не общался с Баларамой, так и Бхишма тоже не вызывал Гангу из речки со времен игры в кости – ему было стыдно, что он, связанный своей клятвой служения трону, просто смотрел, обливаясь слезами, на тот беспредел. Но сейчас, когда Шикханди не оправдал надежд Бхишмы на то, что генерал собой и своим успешным успехом обеспечит победу Пандавам, то есть восстановление справедливости, Бхишма почувствовал необходимость обратиться к маме за советом несмотря ни на какое постыдное прошлое и спросить у нее, как же ему поступить в таком случае - позволить случиться этой войне за справедливость или все-таки пытаться предотвратить ее любой ценой.

***
Ганга, выйдя из речки…


…со всех сторон оказала сыну моральную поддержку – за справедливость надо сражаться, а не складывать лапки, поэтому война должна случиться, и даже если пути справедливости не ясны, а преступная власть имеет преимущества в силе и поддерживать приходится именно ее, то всё равно это не повод отчаиваться и не верить в победу Пандавов.

***
В Упаплавью Пандавы вернулись в подавленном настроении и рассказали Кришни, что было у стен Хастинапура. Затем Юдхиштхира сказал, что такая война всебхаратского масштаба, на которой настаивал дедушка и победа в которой теперь является единственной возможностью для них восстановить свои права и по справедливости наказать своих обидчиков – это будет жуть-адхарма не только потому, что придется сражаться против дедушки, но и потому, что и другие их знакомые, друзья и родственники, а еще гуру Дрона, окажутся на стороне Хастинапура и их тоже придется убивать; и если единственный способ не допустить такую жуть-адхарму - это уйти в изгнание, то так и надо сделать, а именно поселиться в их родном лесу.


Сначала Бхима спросил у него – а как же справедливое наказание обидчиков?!


Потом Накула сказал, что хоть они и родились в том лесу, но отец никогда не хотел, чтобы Юдхиштхира провел свою жизнь в лесу, а хотел, чтобы тот правил царством, и, соответственно, воспитывал его как будущего праведного царя, который не бросит свое царство – и жить в том лесу вместо борьбы за восстановление своих прав будет неуважением к памяти отца.


Арджуна и Сахадева молча настраивались на родной лес.




Юдхиштхира еще раз сказал, что убивать друзей и родственников это жуть-адхарма, и Арджуна сам же сказал у ворот Хастинапура, что ни при каких обстоятельствах не будет стрелять в дедушку – так кто будет с ним сражаться?!


Бхима и Накула притихли и тоже стали настраиваться на родной лес.




Кришни на это посмотрела и выступила с тем, что на их стороне правда, потому что они выполнили все условия договора, но если Пандавы сомневаются даже после того, как Бхишма сам им сказал, что надо начинать войну, и дал благословения на победу, в том числе и над ним, то дальше жевать сопли действительно можно и шляясь по лесам, а она хочет вернуть себе Индрапрастху и вымыть волосы в крови Духшасаны, – поэтому им всем скатертью дорога в родной лес, а ей сейчас нужна война и победа, и она поедет в Двараку к Кришне – потому что Кришна тоже на их стороне, а там, где Кришна, там победа.
К Арджуне от этих слов мгновенно вернулись его воинственные настроения, и он сказал, что Кришни, как и дедушка, всё правильно говорит: мир насилия надо разрушать до основания, и какие могут быть сомнения, если на их стороне Кришна, поэтому никаких родных лесов – только ядерная война, и он немедленно поедет в Двараку и вернется сюда с Кришной, Баларамой и их армией!
Кришни посмотрела на него взглядом, полным любви и обожания, и сказала, что ок – они поедут вдвоем. Но Арджуна возразил, что это будет нецелесообразно – его одного там будет достаточно, а Кришни лучше остаться с братьями, чтобы договариваться с остальными их союзниками, и потом, определившись с датой, послать в Хастинапур письмо с объявлением войны!

@темы: Карна, Шикханди-АУ, Кришни, сезон 2: В царстве Матсья