«Обзор сериала Махабхарата» (Махабхарата-2013, антифанфик). Серия 167

[Чернышёва]

Догадка Кичаки

Накануне того дня, когда хастинапурцы объявились на царском совете в Упаплавье, ничего не предвещало Пандавам, что за новость ожидает их завтра. Мощная индустриализация шла вперед плана, кони запрягались, коровы доились, а на кухне готовились ладду из нутовой муки – на этот вечер у братьев и Кришни была запланирована сходка в их обычном месте в лесу за городом.
В комнате царицы Судешны Арджуна, аккомпанировавший танцующей принцессе Уттаре,...




...не сомневался, что увидит такие ладду на подносе с едой, который вот-вот должны были принести сюда из кухни. Не сомневалась в этом и Кришни, причесывающая царицу там же – и когда это случилось,…


…то от предчувствия встречи с Бхимой, его любовной гастролирики и крепких объятий ее расческа не очень удачно попала в волосы Судешны. Царица, увидев в зеркале на лице Кришни улыбку вместо страха перед царским гневом за свою оплошность, потребовала от нее думать сейчас о ее прическе, а не о свидании с советником. Это отвлекло Арджуну от страстного разглядывания ладду,…




…и он был рад увидеть, что Кришни после извинений перед царицей осталась при своем обычном хорошем и бодром настроении – и даже улыбка к ней сразу вернулась, как только она снова взглянула на ладду. Снова взглянул на них и Арджуна, однако в этот раз он не впал в их страстное разглядывание, а быстро заставил себя перевести внимание на ученицу. Там всё было хорошо – Уттара энергично двигалась под его барабан, нигде не сбиваясь и не выпадая из ритма.


Массовый-современный ритм привлек, видимо, и Уттара, младшего брата принцессы – он зашел к маме в комнату послушать. Но Уттара вскоре закончила свой танец, и Арджуна сказал – больше, конечно, Судешне, чем ученице, - что на сегодня всё, потому что у него сейчас должна быть репетиция. Судешна ответила - да, конечно, Бриханнала может идти, но завтра она бы хотела увидеть и остальное. Арджуна поклонился ей и принцессе, потом поклонился в сторону Уттара, а заодно и уловил на себе взгляд от Кришни, полный любви и обожания - и улыбнулся ей.


Уттар не обратил вообще никакого внимания на поклон Арджуны, а сказал запыхавшейся от быстрого танца сестре о том, как ему повезло, что ему не надо тратить время на такое бесполезное дело, которое только отнимает силу, и он может заниматься тем, что силу как раз дает - воинским искусством.


Арджуна, направляясь к выходу и проходя мимо брата и сестры, сказал ему – хоть и очень вежливо и с почтением, полагающимся принцу, но всё же довольно строго: мол, почему это Уттар пришел в комнату мамы с мечом – с кем он тут собрался сражаться? Тот отмахнулся, сказав, чтобы Бриханнала не указывал ему там, где ничего не понимает.
Вот это уже был тот минус в нынешнем положении Арджуны, с которым он не мог смириться и который интересная профессиональная жизнь не могла уравновесить, в отличие от необходимости тратить время и усилия на создание конспиративного женского образа и следить за весом, – точно те же слова, сказанные сейчас танцором-евнухом Бриханналой, Уттар воспринял бы совсем не так, если бы ему их сказал великий воин Арджуна. Он принимал близко к сердцу то, что теперь любое его мнение делилось на десять – и это еще в лучшем случае, то есть когда его мнение хотя бы выслушали, а не сразу отправили с той или иной степенью грубости в игнор или в «какую-то глупость». Арджуна слабо представлял, как его коллеги живут с таким всю жизнь - его за одиннадцать месяцев это так достало, что он уже считал дни до окончания срока.
В общем, от слов Арджуны Уттар не побежал из комнаты мамы оставлять свой меч в положенном ему месте. Кроме утешения, что пошел последний месяц изгнания, у Арджуны сейчас было еще одно - через два дня на центральной площади готовился грандиозный концерт по случаю дня города, где царская труппа должна была выступать для всех горожан, а не только для придворных, то есть на его танец посмотрят все близкие, а не только Юдхиштхира – вот он, по правде говоря, лучше бы не смотрел, потому что в этот раз Арджуна не настаивал на роли ракшаса, а как раз наоборот - хотел, чтобы братья и Кришни увидели его узнаваемым, и он получил одну из главных ролей, которая предполагала приклеенные усы-бороду, а когда герой по ходу действия ударился в аскезы, то и очень такой «натуральный» вид.
Кришни к тому времени уже закончила с прической, макияжем и украшением Судешны. Та осталась, как всегда, вполне довольна результатом...


...и сказала, что сейчас Малини должна пойти с Уттарой, чтобы поправить ей ее растрепавшиеся во время танцев волосы. Но даже если бы у Кришни было свободное время, она всё равно не попала бы на репетицию Арджуны – теперь он не только не брал ее с собой, но и вообще ничего не рассказывал о постановке, чтобы она на дне города увидела её и его участие в ней в том окончательном варианте, в котором и полагается зрителю.

***
На место сходки...


...братья пришли практически одновременно. После радостных приветствий и объятий Юдхиштхира и Бхима стали разводить небольшой костер, а остальные трое присели – а скорее даже прилегли - у деревьев. Бхима, увидев это, стал говорить, что все какие-то худые и замученные: Сахадева в коровнике, наверное, ест одну траву, Накула в принципе нормальной еды не ест, а теперь и Арджуна туда же, и как они собираются через месяц воевать в таком состоянии – нет, ему сначала придется их хорошо откормить своей едой!
Из них действительно только Юдхиштхира выглядел, как огурчик, а остальные были заметно подуставшие, в том числе и сам Бхима. После того как костер разгорелся, он стал угощать всех потянутыми с кухни ладду из нутовой муки. Сахадева и Юдхиштхира угостились без вопросов и похвалили их замечательный вкус детства. Накула отказался, сославшись на то, что не хочет он быть толстым, а Арджуна со страстным отчаянием в глазах...


...на то, что через месяц действительно надо бы как-то влезть в бронежилет. Бхима поворчал на их отказы, предложил отвергнутые ладду тем братьям, которые не были озабочены своим весом, но и они отказались от второй порции в пользу самого Бхимы – и тот с удовольствием их тут же съел, но все-таки еще поворчал немного о том, как братья будут воевать в таком худом состоянии.
Сахадева сказал Бхиме, чтобы тот не переживал - когда благословение Ямы пройдет, они будут точно такими же, как год назад, а Арджуна не похудел, а просто специально выбирает тот женский прикид, который подчеркивает талию.


Бхима ответил, что Накула, конечно, в этом смысле безнадежен, но он надеется, что по крайней мере Арджуна через месяц придет в себя - будет есть, как нормальный человек всё подряд, и не зависать часами перед зеркалом. Накула пошутил по этому поводу - может, Арджуна им опять не всё рассказал, и он не на год попросил у Ямы благословение, а навсегда?


К этому времени братья уже начали беспокоиться, почему до сих пор нет Кришни. Арджуна сказал, что видел ее днем у Судешны – и всё было ок. Но вот наконец она к ним подошла - и в воздухе слегка запахло хорошим вином. Она вся искрилась от злости, и вместо теплых любящих взглядов Пандавы получили от нее возмущения о том, как ее бесят домогательства Кичаки. Началось всё так: Судешна, когда Кришни вечером закончила ее расчесывать и смывать с нее макияж, приказала ей отнести в комнату Кичаки кувшин с вином, а на возражения насчет того, что это не входит в обязанности придворной стилистки, напомнила, что она недавно тут мыла полы, а на жалобы, что Кичака пристает к ней, выдала «ачётакова» - у нее прекрасный брат, и почему бы Малини не стать его любовницей, если ему оно так надо; когда Кришни пришла к Кичаке с кувшином, свет у него не горел, а сам он лежал на своей кровати…


…и приказал ей поставить кувшин на столик рядом; в темноте она обо что-то споткнулась возле его кровати – не исключено даже, что он специально туда что-то положил, - упала на нее и вылила на себя это вино…
Кришни удалось освободиться от Кичаки, попутно разбив об него кувшин с остатками вина - но для него с его физическими данными он был, как соломинка, - и она побежала к выходу. Тот подорвался с кровати, преградил ей путь,...


...и началась вторая серия домогательств…
Свой рассказ Кришни закончила тем, что как бы ей хотелось, чтобы Яма вместе с нынешней невероятной красотой, которую Кичака постоянно комментирует, подарил ей еще и смерть ее обидчика.
Пандавы это выслушали со всеми своими страданиями по поводу того, что они, как и в предыдущие подобные разы, о которых рассказывала Кришни, никак не могли помочь ей, а также не смогут помочь и в будущем. Бхима, правда, по ходу этого рассказа быстро пришел в состояние вроде того, в котором была сама Кришни, а после его окончания заявил, что сам бы хотел подарить ей смерть Кичаки, а не дожидаться, пока это сделает Яма, и спросил у Юдхиштхиры – может, ему стоит убить Кичаку как-то защитить Кришни от этих домогательств?!
У Юдхиштхиры во время этого рассказа вовсю проходили флешбеки нескольких случаев, которые произошли с ним недавно и о которых он еще никому не рассказывал - да и не хотел. Дело в том, что с тех пор как Кичака вернулся в Упаплавью и решил в этот раз подольше отдохнуть дома от военных дел, Вирата, когда они с Юдхиштхирой оказывались наедине в неформальной обстановке,…


…стал постоянно поднимать тему «нет человека – нет проблемы», то есть рассуждать о том, сколько бы сразу государственных вопросов решилось, если бы его шурин, на которого царь не имеет практически никакого влияния в том числе и из-за родственных связей с ним, вдруг куда-то делся со своей военной властью навсегда и не заняться ли советнику ликвидацией генерала. Юдхиштхира стабильно делал вид, что намеков не понимает, а отвечал, что ликвидация это не метод, безусловно, нынешнее положение дел в Матсьи требует реформ армии, и с Кичакой всё-таки надо как-то найти способ договориться на этот счет, потому что ничего не предвещает, что в обозримом будущем он куда-то денется навсегда.
И сейчас от вида злой и еще пахнущей хорошим вином Кришни к нему пришли кое-какие соблазны выполнить то, что царь так настойчиво желал при нем вслух. Особенно эти соблазны усилились, когда Кришни фактически попросила смерти Кичаки у Ямы – того божества, которое сам Юдхиштхира считал своим небесным покровителем. Однако когда Бхима прямо обратился к нему за разрешением убить генерала, а у Арджуны рука явно тянулась за Гандивой, лежащей рядом в тайнике,...


...он прогнал все соблазны и сказал, что не надо – это будет громкое дело c серьезным расследованием, а уже пошел последний месяц срока их изгнания, то есть терпеть осталось совсем недолго, поэтому не стоит рисковать, и теперь им лучше не злиться без толку, а утешить Кришни. Она на это всем ответила, что Юдхиштхира прав и она с ним полностью согласна – тем более что Кичака очень сильный, и если Бхима убьет его в поединке или в драке, то сразу выдаст этим себя, а терпеть ей это безобразие осталось меньше месяца, так что не стоит рисковать; короче, от счастья их видеть она уже забыла про Кичаку, но надеется, что они все сейчас всё равно займутся ее утешением и так спасут прекрасный вечер, в который у нее есть редкая возможность пообщаться с ними о чем-то приятном.
В общем, несмотря на всю готовность выполнить желание Кришни и сейчас же, не дожидаясь Ямы, отправить Кичаку к нему на тот свет, Бхима смог предложить ей только свои крепкие объятия и оставшийся для нее ладду из нутовой муки. От первого Кришни не отказалась в полном объеме, а второе приняла только наполовину – вторая половина из ее рук отправилась в рот Бхиме.

***
Когда утром хастинапурцы заявились на царский совет,...


...Вирата дипломатично попенял им – мол, как же такие дорогие гости из самого Хастинапура приехали без предупреждения, но тем не менее здесь им готовы оказать горячий прием, как того требуют традиции гостеприимной Матсьи, а именно сейчас весь царский двор вместе с дорогими гостями отправится на царскую рыбалку с ночевкой; кроме того, если гости не спешат и планируют остаться здесь подольше, то послезавтра в столице отмечается день города, по случаю чего на центральной площади готовится большой концерт – и дорогие гости там будут обеспечены лучшими местами в вип-зоне рядом с царем и царицей.
Пока Вирата говорил всю эту дипломатию, хастинапурцы внимательно оглядели присутствующих,...


...впрочем, без особых надежд. Нынешняя внешность Юдхиштхиры отозвалась у них не более чем внешность всех остальных – то есть никак.
Дурьодхана, проинструктированный дядей действовать «на испуг», сразу же заявил, что им некогда расхаживать по рыбалкам и по концертам – царь прячет в своей столице Пандавов, и они требуют выдать их, а иначе Хастинапур объявит Вирате войну.
Вирата, хотя и был несколько обескуражен такими агрессивными требованиями, но не стушевался, а твердо им ответил, что Матсья принципиально нейтральное царство, и он не давал никому политического убежища, поэтому не понимает, почему гости с порога так враждебно настроены.
Дурьодхана в том же духе сказал, что раз так и Вирата никому не давал политического убежища, то он должен им посодействовать в поиске Пандавов, которые, по их информации, точно прячутся в Упаплавье.
Вирата ответил, что Юдхиштхира действующий царь Индрапрастхи, пусть даже в данный момент он находится в изгнании, а значит, принципиально нейтральный статус Матсьи делает невозможным какие-либо сознательные шаги во вред власти другого царства, то есть он никак не может им посодействовать в поисках Пандавов, но он гарантирует, что у него в стране никто не скрывается - все граждане и мигранты учтены согласно законам Матсьи.
Тут вмешался Кичака и сказал хастинапурцам, что они действительно никак не могут посодействовать дорогим гостям в поисках Пандавов, но если дорогие гости опасаются, что Хастинапуру из-за этого придется воевать с Индрапрастхой, то у Матсьи прекрасная армия, и кое-какие ее части готовы на контрактной основе оказать Хастинапуру широкий спектр военных услуг - они могут прямо сейчас, пока заправляют яхты всё готовят для царской рыбалки с ночевкой, пройти в его кабинет и начать обсуждать подробности, а продолжить уже на самой рыбалке.
Царь был явно недоволен этим предложением Кичаки, но ничего возразить не успел, потому что слово взял Юдхиштхира. Он сказал, обращаясь в большей степени к Вирате, что, мол, зачем нам сейчас такие контракты, тем более что дорогие гости сами сказали, что их не интересует война с Индрапрастхой, а интересует совсем обратное – чтобы войны не было; однако политического убежища здесь Пандавам действительно никто не давал, но если для дорогих гостей это такой принципиальный вопрос лично убедиться, что Матсья не прячет Пандавов в Упаплавье, можно провести внеплановый миграционный учет: сейчас закрыть ворота для приезжих, а завтра их всех обязать прийти на центральную площадь – дорогие гости как раз вернутся с царской рыбалки и смогут в присутствии царя посмотреть на всю процедуру и на всех приезжих, а если какие-то сомнения всё же возникнут по чьему-то поводу, то Вирата с помощью своей царской власти тут же эти сомнения прояснит.
Вирата, конечно, и этим был недоволен, а был близок все-таки остаться при своей изначальной позиции – послать хастинапурцев подальше с их требованиями, но тут влез Шакуни и очень так мило, вежливо и дипломатично заявил, что предложение царского советника насчет завтрашнего миграционного учета их вполне устраивает, но и узнать побольше о широком спектре военных услуг прекрасной армии Матсьи они тоже не отказываются, поэтому они сейчас с удовольствием лично поговорят с генералом об этом в его кабинете и продолжат на царской рыбалке с ночевкой.
Вирата, видя такую смену тона, передумал посылать хастинапурцев подальше и отдал приказ заправлять яхты всё приготовить к выезду царского двора на рыбалку с ночевкой - однако советник Канка, конечно, должен остаться, чтобы организовать весь этот завтрашний внеплановый миграционный учет.

***
В кабинете у Кичаки, точнее, на его балконе...


...Шакуни быстро свел разговор к теме, что, мол, миграционный учет это, конечно, хорошо, но по их информации Пандавы имеют какую-то хорошую протекцию при царском дворе Матсьи. Кичака сказал данеможетбыть. Шакуни тут объяснил конкретнее, что он имеет в виду – царица Кришни божественная красавица, и не попал ли царь Вирата в этом году под ее влияние? Кичака опять сказал данеможетбыть – зять не смог бы скрыть такое от его сестры, а та обязательно бы ему рассказала. Тогда Дурьодхана вставил свое слово – может, это не царь попал под ее влияние, а главный министр, например; не появилось ли у кого-то из царских советников или министров Матсьи в этом году божественно красивой любовницы?
Тут у Кичаки, конечно, возникла кое-какая идея. Он ответил, что он не держит свечки при всех министрах и царских советниках, но, конечно, ему не составит труда быстро это выяснить, поэтому пусть дорогие гости едут на царскую рыбалку с ночевкой и хорошо там отдыхают после долгой дороги из Хастинапура, а он, сославшись на внезапно возникшие срочные армейские дела, останется в городе и завтра к их приезду сообщит о том, что ему удалось выяснить на эту тему.

@темы: Кришни, сезон 2: В царстве Матсья